Борис Конофальский - Инквизитор. Мощи святого Леопольда

И снова он двинулся к Волкову, хотя и небольшими шагами.

Пока он говорил, ему удалось подойти ещё шагов на пять. И теперь кавалер заметил какую-то странность, в платье доктора. Но что было в нём странного, он рассмотреть не мог, и Волков снова попросил:

– Не подходите ближе. Стойте там, а пришли мы не для того, что бы снова начать в церквях ваших службы служить. Дело у нас тут, сделаем и уйдём. Не скажите, как нам проехать к Ризенкирхе?

– Ах, как жаль, – запищал доктор и тихонько шагнул к рыцарю,– значит, забыли пастыри наши детей своих.– Он снова сделал шаг. – Что ж скажу вам, как проехать к нашему кафедралу. – Он ещё сделал шаг.– Да вот только хозяин его, епископ наш, оставил кафедру свою и этот мир и почил уже давно, что же вам нужно в доме его?

– О том говорить я не намерен, – сухо отвечал Волков, а пока он говорил доктор Утти приблизился ещё.– Скажите где храм ваш?

Тут доктор сделал ещё один шаг, и кавалер понял, что было странного в одежде доктора. Она шевелилась, не сама конечно, просто по плечам и рукавам, по шляпе и маске ползал сотни, сотни и сотни вшей. А доктор был уже в трёх шагах, он даже руку поднял, непонятно зачем. Может быть даже, что бы осмелиться и взять коня кавалера под уздцы. Такого Волков уж точно не позволил бы.

Вввсссс… С привычным шипением меч покинул ножны, теперь кавалер почувствовал себя увереннее. К дьяволу вежливость, с теми, кто пренебрегает твоими просьбами:

– Стойте где стоите, и не смейте тянуть руки к моему коню,– холодно сказал он,– ещё один шаг и вы пожалеете.

Доктор покосился на отличное железо, что блеснуло на утреннем солнце:

– Господь Всемилостивейший, я не хотел злить вас,– запищал доктор,– простите великодушно. Просто тут так редко бывают люди, с которыми можно поговорить, с моими болванами не наговоришься. Я более не сойду с места. А кафедрал наш, в цитадели, поедите на север, как и ехали, и на Мясных рядах, вы их узнаете сразу по вывескам, повернёте на восток, и поедете до канала, а там опять на север, до моста, переедете мост и увидите ворота. Только вам их не откроют, там заперся какой-то сумасшедший. Уже полгода сидит и ни кого в цитадель не пускает. Уж не знаю, как вы попадёте в наш прекрасный Ризенкирхе.

– Что за сумасшедший? – Спросил кавалер, подобный расклад ему совсем не нравился, он и представить не мог, что нужный храм находится в цитадели, которую охраняет сумасшедший, – кто он такой?

– Знать его не знаю,– отвечал доктор Утти,– когда я со своими дураками прохожу мимо, он кидает в нас стрелы, одного из них, Левого кажется, ранил, еле достали эту стрелу.

– Спасибо доктор,– сказал Волков,– мы пойдём, а вы даже не думайте, приближаться к моим людям, велю рубить вас, как только попробуете, к ним двинутся.

– Очень жаль, а я хотел попросить у вас людишек, человек десять, – пронзительно пищал доктор,– мне бы десять человек и я за три дня отвёз бы всех мертвецов с этой улице на канал. А я бы дал бы вам талеров, сколько бы вы захотели. Могу дать двадцать. Или тридцать.

– Мои люди солдаты, и ни кого хоронить, кроме своих братьев солдат не будут,– отвечал волков.

– А хотите золота дам,– не отставал доктор, он полез под фартук и вытащил оттуда целую пригоршню золотых монет. Там были и дукаты, и гульдены, и эскудо. Он протягивал их кавалеру. Но сделать шаг к нему не решался.

– Нет, говорить боле не о чем, не будут мои люди таскать мертвецов даже за золото,– отвечал Волков твёрдо, он не прикоснулся бы к руке этого доктора ни за что, он видел, как по перчатке и рукаву доктора ползают сотни вшей и гнид. Зрение кавалера не подводило.

Волков махнул рукой:

– Капитан, двигайтесь вперёд, идём на север, ищем Мясные ряды.

– Как жаль, как жаль,– пищал доктор, отходя к своим болванам.

– Ох и жуток доктор,– сказал Ёгвн, – хорошо, что вы его мечом пуганули, неровён час подошёл бы, не знаю, что бы я делал.

– Когда интересно уже ты начнёшь мечом пугать, так и будешь у меня за спиной прятаться, ты вроде хотел воинское ремесло освоить?– Спросил кавалер слугу.

– Так времени нету. Вы ж мне продуху не даёте. Всё работа и работа. Вечером с ног валюсь.

– Не врал бы ты, не так уж ты и занят. По полдня валяешься на тюфяках да ошиваешься на кухне. С чего ты вечером валишься, я не знаю.

Так кавалер и Ёгна болтали, стояли и ждали пока пройдут все их люди мимо страшной телеги и странных людей. Кавалер меч в ножны так и не вложил пока последний его солдат не прошёл на север.

Они свернули на Мясные ряды, и уже вскоре почувствовали запах воды, гниющей воды. Пока ехали, глядели по сторонам, почти никто не разговаривал. Дома вокруг были большие, ворота крепкие, вывески везде: мясники, колбасники, мыловары, сыровары. Кое-где ворота, двери и ставни закрыты. А где то всё нараспашку. Чумной доктор Утти видимо здесь прибрался, чёрные смрадные пятна на мостовой был, а трупов уже не было. Вернее был один. Это была худая женщина, лежала на перекрёстке, у края мостовой. Лежала видимо недавно, разлагаться ещё не начала, но на шее у неё, словно от рук душителя, синяки, посреди синяков белёсый от гноя нарыв, величиной с крупную сливу. Пальцы женщины словно сгорели до углей, были черны и скрючены, словно пыталась она ими разодрать кому то лицо. Люди Волкова были опытные, и смерть видевшие и зачумлённых, прошли бы мимо, и не взглянули бы на труп лишнего раза, но рядом с трупом сидела девочка, лет семи и было ей не хорошо, видимо у неё жар, и она кашляла она всё время. Сидела на проходящих мимо солдат даже не взглянула. Глядела вниз, на мостовую, находила там какие-то крошки, отправляла их в рот. Ёган достал из сумки краюху, кинул ей почти под руки, хлеб упал, и только тут девочка подняла голову, глянула на солдат. И солдаты как в оцепенении, проходили мимо и все до единого, молча глядели на неё. Глядели в её пустые, белёсые, мёртвые глаза. Даже Волкову стало не по себе от вида этих глаз, он и сам как зачарованный смотрел бы в них, да не мог. Он видел, что эта девочка вселяет в людей его ужас, и он заорал, что бы все слышали:

– Чего рты разинули? Прибавили шагу, давай быстрее. А то собьётесь в отару сейчас как бараны. Нечего таращится на неё, слепая она, бельма у неё в глазах. Слепых что ли не видали?

Люди пошли веселее, просто слепая девочка, зачумлённая, хорошо, что кавалер всё объяснил. И только те, что шли последними, да возницы телег, да Роха и монахи, увидели как слепая девочка, с белёсыми глазами протянула руку и подняла с земли краюшку хлеба. Подержала её и отбросила как ненужную. И стала смотреть вслед уходящему отряду.

Отряд остановился сразу за мостом. Кавалер и Сыч с Ёганом, что были в цветах его герба, подъехали к воротам цитадели. Ёгана держал штандарт. Люди, что были на башнях, над воротами цитадели, сами говорить не стали, пошли за своим ротмистром. Пока они ходили за ним, Волков уныло рассматривал цитадель. Было, да было от чего приуныть. Цитадель была нова. Стены в тридцать локтей, да сразу на берегу канал, тут и лестницы толком не поставить. Подход к воротам только через мост. Ворота кованные, новые. Даже если нет решётки за ними, без пушек их всё рано не взять. Да и пушки можно поставить только за мостом, а там дома буду мешать стрелять, а дома не сжечь, все крепкие каменные. Да, цитадель строили добрые инженеры.