Елена Асеева - Ловчие сети [СИ]

Я сидел там очень долго… долго… и все думал о тех людях, что жили когда-то в этом городе. Думал об этом теле, которое почему-то было брошено сущностью… И еще я задавался вопросом, как вообще без сердцевины могло жить это тело… ведь мое без меня было почти мертвое и поддерживалось оно только благодаря шагнувшей вперед медицине, и всем этим трубкам и многочисленным лекарствам.

Я сидел, думал, искал ответ… которого наверно и не было, а потом все же решил вернуться домой… чтобы как говорится поесть, попить и почитать в тишине. Намереваясь собрать по дороге тех самых синих ягод и отведать их вдоволь, чтобы заглушить позывы голода в моем желудке.

Я неспешно поднялся на ноги, еще раз оглядел этот пустой брошенный жителями город, захваченный теперь в плен лесом, и, легко ступая, направился к тому месту, где находилась та самая крепкая, проверенная мною лиана. Проходя мимо окошка, вмонтированного в крышу жилища, я случайно бросил взгляд сквозь его стеклянную гладь… И тотчас внутри тела испуганно сжалась моя сердцевина…. сжалась и порывисто содрогнулась, потому как оттуда снизу, задрав голову, утопая в серой пыли по колено, стояла и смотрела на меня… на меня смотрела сущность этого тела…

Да… да… именно сущность… не тело… не естество, похожее на меня… а кремовая сущность, один в один как это тело, которое я так бесцеремонно занял и в котором так теперь привольно расхаживал. У этой сердцевины имелась такая же округло-приплюснутая голова и то, что углом выпирало вперед, образуя нос, было прикрыто сверху тонкими, загнутыми и похожими на червей наростами, гладкие прилизанные до плеч волосы, только кремового цвета, руки достигающие колен, ноги, тело… всем, всем, что в ней было она соответствовала этому телу. Правда, вглядевшись в нее, я разобрал, что сущность эта была очень худа… очень… так худа, будто измождена, измучена каким-то изувером, и щеки, и живот у нее были впалыми и приобрели сероватый цвет, а руки висели, как плети. И еще, потрясло меня, то, что у нее были ярко-зеленые глаза…

Я стоял, ошарашено оглядывая эту сущность, когда внезапно из серой пыли, похожей на пуховые перья птицы поднялась и выпрямилась еще одна субстанция (по-другому ее было не назвать). Однако то, что субстанция также похожа на тело, в коем я нахожусь — это я смог разобрать не сразу. Лишь через пару минут я узнал ее по угловатым углубления на месте носа, прикрытыми червячными наростами… и может, может по такому же исхудавшему состоянию. Хотя она была… была намного тоньше, почти вполовину той первой сущности… и казалось какой-то изношенной, ветхой, и еще у нее не было левой руки до плеча… полностью отсутствовал живот и похоже щеки, а вместо них виднелись сквозные дыры, через которые присмотревшись можно было увидеть пыль, покрывающую пол. У второй субстанции были такие же ярко-зеленые глаза, как и у первой. И, глянув на меня, она испуганно закачалась из стороны в сторону, а затем попыталась втянуть в себя голову, наклонившись немного вперед, стараясь пригнуться к полу и тогда у нее, вдруг… отвалилась правая кисть руки. Она отвалилась целиком, так, будто ее кто-то отрубил мгновенным, не видимым и непонятным образом. Отпавшая кисть полетела вниз, только летела она медленно, делая перевороты в воздухе и кувырки, словно была невесомой, легкой, а миг спустя и вовсе, прямо на глазах моих, так и не успев упасть в пыль, распалась на те самые пуховые перья, которые закружились, завиляли своими тонкими, острыми концами в воздухе и неспешно опустились на пол, да тотчас утонули в этой серости, растворились в ней и стали неотличимы от нее.

И тогда та первая сердцевина, открыла рот и громко закричала, а до меня долетел ее грубоватый, трескучий голос:

— Ты, ты, душа, душа… беги, беги от него… Беги пока не поздно, пока ты не приобрела его черты… Беги к своему телу… спасайся, пока оно живо или не живо, все равно беги… А иначе, иначе, этот паук, который расставил свои сети, опутает тебя паутиной, впрыснет в тебя яд и высосет из тебя всю твою жизнь… жизнь твоей бессмертной души… И тогда он будет бессмертен, а ты… ты закончишь как я, и как он, — сущность подняла свою плеть-руку вверх и бросила ее на безрукого собрата по несчастью, что стоял, полусогнувшись рядом, задев его своими пальцами по плечу, и немедля часть руки до локтя у второй субстанции оторвалась, и, распадаясь в воздухе на перья полетела вниз. — Убегай, убегай от него, чтобы не закончить здесь с нами превращаясь в прах…, - докричала она, даже не заметив, что произошло с собратом по несчастью.

Но не успела сущность до кричать, как я отскочил от окошка назад, отступил в сторону и сейчас, же услышал, как трескучий голос её стих…

Я был потрясен…

Я… я… был потрясен, напуган…

Но это не значит, что было напугано тело, в котором я находился. Оно было совершенно спокойно, сердце билось ровно, легкие дышали тихо и размеренно, ни дрогнула ни одна мышца ни на лице, ни на руках, ни на груди. Прошло какое-то мгновение, и я услышал громкие слова, но эти слова сказала не та сердцевина, что сидела запертой внутри этого здания, эти слова сказал кто-то другой, они точно шли из меня и выходили из моего открывающегося и закрывающегося рта:

— Успокойся…. успокойся… все не совсем так как он говорит… он тебе завидует… ведь его время прошло, теперь настало твое время… Теперь ты живешь в этом чудесном сильном гибком и вечно молодом теле… У тебя все впереди, долгая, долгая жизнь во мне, столько радости, новых впечатлений и достижений, а у него, ненужного и уже почти мертвого все пройдено, все прожито. Он будто старая рубашка, отжившая свой век. Теперь он никому не нужен и место его в этом доме, в ожидании смерти и серого пыльного праха.

Я молчал… молчал… а что я должен был сказать… ответить… Я жутко струхнул и даже не столько от тех слов, что крикнула та умирающая и оборачивающаяся во прах сущность, а оттого, что сейчас со мной разговаривало тело… тело.

Значит оно все слышало… все мои мысли, впечатления, оно слышало мою радость и восхищение им и этим миром… слышало и молчало… может боясь спугнуть меня, а может, приглядываясь ко мне. Но разве может жить тело без естества, без души, да еще и приглядываться, прислушиваться, выбирать?…

— Да, ты прав, — внезапно вмешалось существо в мои мысли. — Тело не может жить без естества, без души… фе… фе… фе… не нравится мне это слово, слишком оно вялое, слишком мало в нем жизни… Ну да дело не в названии, дело в тебе… Как ты теперь понял, я пока свободен… потому как прежняя моя душа состарилась, и мне понадобилась свежая сердцевина… сильная, смелая, которая сможет быть воителем, которая захочет познавать новое, не стоять на месте, а двигаться вперед… И мне кажется, ты такая сердцевина, какая мне нужна… И если так… то я предлагаю тебе во владение, конечно во временное, свое тело… И тогда мы сможем миновать эти бескрайние леса, найти себе новые поселения, где живут людишки, слабые и обремененные невзгодами… И тогда мы сможем их покорить, подчинить себе…, - голос тела был очень звонким и мощным под стать своему обладателю, он говорил слова быстро и отрывисто, и в них чувствовалась властность этого существа, оно было покорителем могучим и сильным.