Елена Арсеньева - Черная карта судьбы

Ну что же, неподалеку поселок Спиртзавода, о котором упомянул врач: возможно, и забежала сюда коза, подумала Лиза и села в машину, решив завтра днем обязательно съездить к Вороньему гнезду.

Однако назавтра сделать это, как известно, не удалось.

На конференцию с интригующим названием «Психосоматика [5] Психосоматика объясняет возникновение всех телесных, то есть соматических, болезней, влиянием психологических факторов. — отрасль альтернативной медицины или шарлатанство?» Люсьена пошла охотно. Во-первых, сама тема была как раз из тех, которые могли бы заинтересовать ее в первую очередь, хотя формулировка и отдавала душком тех далеких времен, когда даже генетика и кибернетика считались шарлатанством и происками проклятых империалистов. Империалисты и по сю пору оставались проклятыми, однако некоторыми их достижениями советская наука теперь вполне могла попользоваться — в разумных пределах, конечно, и этими пределами, как понимала Люсьена, и было обусловлено старорежимное название. Во-вторых, посетить конференцию порекомендовал главврач, а в-третьих — и в-главных! — среди докладчиков в программе значился профессор кафедры психологии мединститута Морозов А. А., с которым Люсьена очень хотела познакомиться поближе. Она уже успела узнать в канцелярии 57-й школы, что фамилия затурканной толстухи Антонины, из которой удалось выкачать так много полезной информации, — Морозова, она замужем за профессором мединститута и известным в Хабаровском крае врачом Александром Александровичем Морозовым, а у него есть сестра Евгения Васильева, звезда местной журналистики, работавшая в редакции газеты «Тихоокеанская звезда». Муж Евгении, Вадим Петрович Скобликов, двадцать лет тому назад работал в Кировском отделении милиции, потом был отстранен от службы…

Вне всякого сомнения, этот самый Вадим и застрелил когда-то Павла Меца. Морозов же и его сестра являлись теми самыми людьми, уничтожение которых было завещано Люсьене.

Познакомиться с этой парочкой, обреченной на смерть (а Люсьена не сомневалась, что она рано или поздно доведет брата и сестру до могилы, для начала превратив их существование в муку мученическую), она пока не успела: отвлекли чисто бытовые хлопоты.

Чтобы спокойно, с чувством, с толком, с наслаждением сделать свое дело и исполнить долг перед отцом, Люсьене было необходимо закрепиться в Хабаровске. Легализоваться, так сказать. Устроиться на работу, отыскать жилье.

Работу она нашла легко и практически по специальности — в краевой психиатрической лечебнице. Этого Люсьена и хотела. Еще в студенческие годы она побывала на практике в лечебнице имени Кащенко, где, во-первых, особенно остро ощутила связь с отцом и даже подумала, что он вполне мог на какое-то время оказаться среди пациентов этой знаменитой «дурки», а во-вторых, поняла, что ни из кого так успешно, как из шизофреников, невозможно выкачивать остатки разумной личности. Причем в этих остатках порою мелькают такие проблески гениальности, что аналогов им не найти, простой ты хоть несколько часов в шумной очереди за каким-нибудь дефицитом в ГУМе или пошатайся по улице Горького в Москве в час пик. Там — море физической, животной энергии, лишь изредка озаряемой признаками интеллекта или чувств, которые превосходят твои собственные. А у психов все ощущения обострены, восприятие мира первозданно-яркое, воображение взлетает на такие сияющие высоты или рушится в такие мрачные бездны, которые и не снились так называемым нормальным людям! Всякое насилие над личностью было наркотиком для Люсьены, однако наркотик, получаемый от гениальных психов, она считала субстанцией высшей пробы, непревзойденного качества!

Конечно, она понимала: надо очень сильно следить за собой, чтобы не войти во вкус и не уподобиться подлинным наркоманам, не начать потреблять эту субстанцию ради удовольствия, а не ради практической пользы. Иначе легко перейти к запредельной жестокости, вроде той, которой грешил Павец Мец, убивая ради того, чтобы вместе с кровью получать информацию и обновлять угасшие силы своего организма.

Впрочем, Люсьена прекрасно знала, что лишь вполне благополучное существование позволяет ей рассуждать о гранях добра и зла, осторожности и бесконтрольной жестокости, а окажись она в такой же опасности, в какой постоянно находился ее отец, будь она так же гонима и ненавидима теми, кого любит, она совершенно спокойно переступила бы через всяческие грани. Строго говоря, ей именно это и предстоит сделать по отношению к тем, кому она должна отомстить, поэтому всякое действие по отношению к ним или совершенное против них с чьей бы то ни было помощью, следует рассматривать не как зло, а именно как добродетель, деяние справедливости.

Размышляя об этом, Люсьена иронически усмехалась, понимая, что обывателю ее рассуждения показались бы, мягко говоря, далекими от общепринятых позиций в разграничении добра и зла, однако…

Ну так вот: у нее, Люсьены Абрамец, имеется собственное представление о благе и злодействе, а если с этим кто-то не согласен, он может с ней поспорить. Конечно, это кончится для него очень плохо, однако вольному, как говорится, воля, спасенному — рай…

Чтобы устроиться на работу, Люсьене пришлось пойти совершенно нормальным бюрократическим путем: предъявить диплом врача-психиатра на имя Людмилы Павловны Абрамовой и самые положительные характеристики с предыдущих мест работы. Все это были очень весомые документы, со всеми необходимыми печатями и подписями, которые невозможно было отличить от подлинных. Конечно, она могла бы обойтись без бумажек и внушить главврачу хабаровской краевой психушки, что Людмила Абрамова — второй Павлов и Бехтерев, и также Фрейд в юбке, однако даже ее сил не хватит, чтобы постоянно убеждать в этом гор- и райздравотделы, кадровиков и бухгалтеров, коллег и возможных проверяющих. Довольно было того, что ей пришлось убедить главврача в острейшей необходимости, во-первых, принять на работу столь ценный кадр, а во-вторых, не задавать вполне естественного вопроса: почему же этот кадр, снабженный такими дипломами и характеристиками, вдруг покинул столицу и ринулся в этот край таежный, куда только самолетом можно долететь?..

Итак, ненужные вопросы главврача были успешно заблокированы, первая же беседа с ним направлена в нужное русло, и тогда-то Люсьена и получила приглашение на конференцию в мединститут и услышала фамилию Морозова.

— Илья Львович Эпштейн, мой предшественник на этом посту, — постучал главврач по своему письменному столу, — с Морозовым дружил, восхищался им, на мой взгляд, даже чрезмерно, называл его руки чудо-руками, а его самого — чудо-диагностом. Должен отдать Александру Александровичу должное — он признаки психосоматики насквозь видит! Мы не раз пытались залучить к нам работать, однако не получилось. Консультации в особо сложных случаях Морозов, правда, дает охотно и незамедлительно. Но! — Главврач значительно поднял палец. — У него есть ученик — Сергей Сергеев. Вы, Людмила Павловна, присмотритесь и к нему: возможно, его нам к себе заманить удастся, ибо парень весьма тщеславен и ему порядком надоело вечно ходить в тенечке великого учителя. А Морозов — он такой, своей тенью накрывает людей не задумываясь!