Бентли Литтл - Шмель

Я услышал фырчанье мотора Бейкера спустя пять минут. Я вышел встретить его. К входу в хижину подъехал пустой эвакуатор.

− Эй! — крикнул он. — Давненько не виделись!

Я показал Бейкеру средний палец, он засмеялся. Мы обменялись любезностями, он открыл пиво, и мы, наконец, заговорили о деле. Я спросил, слышал ли он когда-нибудь о городке Шмель. И рассказал ему историю отца Лопеза.

Бейкер хихикнул.

− Черт, да, помню, Шмель. Но это не настоящее название. Это мы, американцы его так назвали, нас там здорово ужалили. Испанское название длиннее. Оно переводится «волшебные пески», или что-то вроде того.

Он глотнул пива.

− Да, бывал там много раз, фотографировал, исследовал. Он похож на наш Аламо, знаешь? Только никогда не был столь известным, потому как там никто из знаменитостей не умирал. Что ж, я думаю, техасцы лучше нас умеют хвастаться.

− Но почему тогда священник так испугался?

− Что ж, Шмель, это что-то вроде, я не знаю, священной земли, не совсем так, но что-то вроде того. Хотел бы я иметь какое-то документальное подтверждение, я бы поискал, но никто ничего такого не писал. Я просто знаю, что эта территория важна для мексиканцев, там обитают какие-то магические силы. Как ты знаешь, по первоначальному договору границы штата были другими. Мексика хотела сохранить Шмеля и отдать нам Ногалес. Но мы хотели получить миловидную квадратную границу и конечно, спорить с нами они не могли.

Бейкер хихикнул.

− Согласно легенде, сдерживать американских солдат мексиканцам помогла магия, даже когда в них стреляли, они не умирали.

Я посмотрел на него, у меня вдруг все похолодело внутри.

Они не умирали?

− Как я уже говорил, я бывал там, − сказал Бейкер. — И я не верю во всякие фокусы-покусы. Но, черт возьми, и не могу полностью исключить зловещие слухи.

Когда я вернулся в Феникс, уже почти стемнело, я решил направиться прямиком домой

Меня поджидала полиция.

Лейтенант Армстронг стоял, склонившись над капотом автомобиля. Когда я подъехал, он выпрямился. Лейтенант что-то жевал, я пошел к нему, он плюнул на землю у моих ног.

− И сколько ты уже здесь? — спросил я.

− Не долго. Пять-десять минут.

Армстронг улыбнулся во весь рот, но его поросячьи глазки остались напряженными.

− Чего тебе от меня надо?

− Хочу, чтобы ты прокатился со мной.

Лейтенант кивнул головой, офицер в штатском открыл дверь машины. Армстронг снова сплюнул.

Я перешагнул коричневое пятно на тротуаре и забрался на заднее сидение.

Вскоре я стоял у края местного кладбища и смотрел, куда указывает Армстронг. Десять или пятнадцать могил были раскопаны, гробы и все прочая утварь исчезли, остались только залитые грязью дыры в земле. В одной из могил, как сказали мне в машине, похоронили Тринидада.

В Аризоне не тратили время, когда хоронили «нищих».

− Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросил лейтенант.

Я покачал головой.

− Да ну, это же твои люди.

− Мои люди?

Он сплюнул.

− Ты ведь понимаешь, о чем я. Пожиратели чили. Месикенс. Гонзалес. Все эти парни. Я же знаю, ты в курсе, что происходит.

− Не в курсе, − сказал я. — Правда, не в курсе.

Армстронг посмотрел на меня. Я видел в его глазах ненависть.

− Знаешь кто ты? Ты предатель. Ты…

Он замолчал, посмотрел на меня, не мог подобрать слово.

− Снаружи белый, а внутри смуглый? Внешняя сторона кокосового ореха?

− Я не знаю, − сказал я ему. — Но я знаю, что ты снаружи круглый, и говно внутри.

− Что?

− Ты ублюдок.

Он ударил меня, я свалился с ног. Удар был не слишком сильным, но я оказался не готов. Он попал мне прямо в живот. Я постарался вдохнуть, судорожно глотал воздух, но у меня словно легкие атрофировались.

Армстронг пристально смотрел на меня, смотрел, как я лежу на земле, схватившись за живот. Его лицо было бесстрастным, но я знал, что внутри он улыбался.

− Можешь идти домой, − сказал он, и отвернулся.

Потом я встал, восстановил дыхание, назвал его горбатым мешком протухшего расистского дерьма, и пошел домой.

Лейтенант плюнул в мою сторону еще раз. Когда я прошел уже полквартала, он промчался мимо меня на машине.

На следующее утро я проснулся вспотевшим. Почему-то ночью иногда барахлил вентилятор, тем самым лишая мою спальню и слабого дуновения воздуха. Тогда оделяло, которым я накрывался, прилипало к моей липкой коже. Я чувствовал себя уставшим, но не настолько, чтобы оставаться в постели и терпеть жару. Я встал и пошел в ванную принять прохладный душ.

Заглавной утренней новостью было убийство отца Лопеза.

Я стоял на кухне, все еще мокрый после душа, с пустой чашкой кофе в руке. И тупо смотрел телевизор, стоявший в гостиной. Съемка велась прямо с места происшествия. Блондинка-репортер стояла посреди группы людей перед церковью, оператор хорошо подчеркнул фон. На парадной лестнице лежало лицом вниз тело отца Лопеза. Даже по телевизору я разглядел темную кровь, что текла по лестнице маленькими водопадами.

Я слышал имя Лопез, слова « убит » и « подпольное движение », но я не слушал журналистку. Я уже оделся, бросил металлическую чашку в раковину, на ходу схватил ключи, и побежал к двери.

Когда я приехал, санитары коронера грузили тело, закутанное в мешок священника, в автомобиль скорой помощи. Армстронг и еще один офицер тихо беседовали с полицейским фотографом. Команда из теленовостей упаковывала вещи и готовилась к отъезду.

Я не настолько близко знал отца Лопеза, чтобы сильно горевать о его смерти. Обычно такие сильные чувства, мы оставляем для людей, потеря которых отразится на всей нашей жизни. Но я испытывал боль, отвращение и сильную злобу. Я подошел к Армстронгу.

− Что случилось? — спросил я.

Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Лейтенант отвернулся и продолжил беседовать с фотографом.

− Кто это сделал? — спросил я.

Лейтенант даже не посмотрел в мою сторону.

− Пристрелили из проезжавшей мимо машины, − сказал он.

Я пошел по церковной лестнице. Я знал, что иммигранты давно ушли, наверняка убежали как только послышались выстрелы, но мне хотелось осмотреть место преступления самому.

− Убирайся отсюда! — сказал Армстронг.

Теперь он смотрел на меня. Громкость его голоса не уступала злобности, написанной на лице. Он тыкал в меня пальцем, произнося каждое слово:

− Это место преступления и тебе не положено тут находиться. Не хочу, чтобы ты испортил улики.

Я мог бы с ним сцепиться, имел на то право — я детектив, у меня есть лицензия, моего клиента только что убили — но у меня не было настроения. Кроме того, я знал, что наверняка не найду, чего не запротоколировала бы полиция. Я осматривал толпу, искал знакомые лица. Увидел Хулио и пошел к нему.