Шэйн МакКензи - Гнойные наркоманы

«Где он, Чак? Где жаба? Он мне нужен».

Чак все еще держал руку на ее лице, когда она снова попыталась лизнуть его. Он убрал руку, и сжал кулак. Костяшки пальцев ударились о переносицу, разбивая ее, брызгая кровью на губы и зубы, но она просто облизнула его, казалось, не замечая своей собственной боли, не переставая смеяться.

Он снова ударил ее. Она откинула голову назад, и перестала бороться на несколько секунд, просто извиваясь под ним, ее изувеченное лицо качалось из стороны в сторону. Но она все еще хихикала и все еще просила.

«Ты не можешь иметь его, блядь!»

С другой стороны двери стучали, стучали и кричали.

Чак протянул руку, схватил что-то твердое и плоское всего в нескольких футах над головой Челси. Он поднял его обеими руками, опустил так сильно, как мог, чтобы эта глупая пизда перестала смеяться. Так надоело слышать ее смех!

Звук был мокрым и хрустящим, когда металл ударил ее по лицу, он снова занес его над её головой и снова ударил. Затем, снова и снова, пока она, наконец, не перестала двигаться и наконец, перестала хихикать.

Чак уставился на предмет в своей руке. Рамка для фото. Его улыбающееся лицо. Его школьная фотография, его футбольная фотография. Теперь забрызганный кровью и разбитое об голову Челси. Он вспомнил, как подарил ей эту фотографию, и на мгновение вспомнил, как любил эту девушку, где-то в прошлом он любил ее.

Рамка разорвала ей рот по углам, выбила много зубов, которые плавали и плескались в булькающей крови, заполняющей ее рот и проливающейся по бокам. Ее губы были похожи на вареную ветчину, а язык медленно кружился. Ее глаза закатывались за затылок, но затем они остановились на Чаке, дрожащим взглядом.

«Перестань смеяться!»

Он поднял рамку еще раз и всунул ее в рот Челси, прижимая всем своим весом, пока не почувствовал, как что-то сломалось и захрустело под ней. Ее тело содрогнулось, ноги задрожали, затем она перестала двигаться. Рамка осталась в вертикальном положении, когда Чак отпустил ее, затем встал, ударил кулаками по лбу. Крик становился все громче и громче, а дверь гремела в раме.

«Челси, ответь мне! В чем дело! Кто там?»

Чак, подошел к двери и отпер ее.

Когда она распахнулась, Чак увидел стоящего мужчину и невысокую, испуганную женщину, цепляющеюся за него, Чак зарычал и бросился вперед.

Мужчина вскрикнул, когда они столкнулись, и Чак толкнул его, сбив его с ног. И затем мужчина упал, его затылок ударился о перила на пути к первому этажу.

Кровь пролилась вокруг его головы и быстро распространилась по полу. Женщина вскрикнула и попыталась убежать, но Чак схватил ее за волосы на затылке и потащил по полу, только чтобы поднять и отправить к мужчине лежавшем на первом этаже. Женщина приземлилась на ноги, но ее тело сложилось само собой при ударе, и она упала на бок, рядом с мужчиной, дико крича. Крики были неаккуратными и грубыми. Чак хотел убежать, чтобы не слышать этот крик, но вместо этого он вернулся в комнату Челси и уже собирался вылезти обратно из ее окна и убежать назад к Жабе. Он просил бы Жабу еще, встал на колени и просто умолял.

«Мамочка?»

Голос раздался из прихожей.

«Мамочка! Папа!»

«Жаба моя!» - Чак провел ногтями по глазам и выбежал из спальни.

* * *

Джейд плакала на полу спальни. Она не понимала, почему ее Жаба так злился на нее. Все, что она хотела, это любить его, любить его во веки вечные. Она хотела быть с ним, вернуться к нему, почувствовать его внутри себя.

Не его член .... Его душу, его сущность. Его жидкость.

Она поднялась на ноги и уставилась на беспорядок на кровати. Папа пытался на нее кричать, пытался сказать ей, что она шлюха, бесполезная шлюха, которая хороша только в одном, и что он покажет ей, в чем она хороша, как всегда это было.

Но папочка больше не может ее иметь. Она ему уже не принадлежит. Она принадлежит Жабе.

Она пыталась найти лицо своего отца в груде мяса, лежащее на матрасе, хотела в последний раз посмотреть ему в глаза, но не смогла его найти.

Это не имеет значения. Единственное, что имеет значение, это вернуться к моей любви.

Кровь окрасила все ее тело, но она не могла сказать, что было от Жабы и что было от ее отца. Она облизнула руку, сглотнула, но кровь не работала, она не почувствовала ничего.

Мне нужно больше.

Она знала, что он поймет. Он не был бы зол на нее за то, что она нуждается в нем, за то, что хотела его так сильно. Она сделает для него все, что угодно.

Я не могу без тебя. Я вернусь к тебе, моя сладкая жаба. Я возвращаюсь к тебе и больше не хочу покидать тебя.

Она схватила две горсти мяса с кровати, почувствовала, как твердая кость касается ее ладони.

«Ты больше не сможешь иметь меня. Теперь я вся его.

Шары крови ударялись о стену и хлопали по полу, оставляя разбрызганные мясные узоры в точке удара.

Джейд засмеялась и дотронулась до себя, представляя, что вернулась к Жабе, извиваясь вокруг его тела и слизывая с него жидкость.

* * *

Кип чувствовал, что они возвращаются. И он хотел их вернуть. Но в этот раз все будет иначе, он будет более осторожен.

Он не мог позволить им больше питаться им. Теперь он знал это. Как бы хорошо он ни чувствовал себя, каким бы он ни был для них «шведским столом», он не знал, сможет ли его тело снова это вынести.

Один человек за один раз.

Он чувствовал, как феромоны закручиваются вокруг его тела, словно призрачные пальцы, манят своих людей обратно к нему. И они шли к нему, он чувствовал их.

Кип сел на нижнюю лестницу лицом к двери, он улыбнулся, встал, подошел к двери и открыл ее, прежде чем в неё постучали.

«Привет, Джейд. Я рад, что ты вернулась».

«Ты не злишься на меня?» - Она была залита кровью.

«Я не сумасшедший».

Он притянул ее, обнял и поцеловал. По запаху Кип мог сказать, что кровь, покрывающая ее, была не его и даже не её. Он сморщил нос и отступил.

«Ты должна смыть это. Мне это не нравится».

Ее лицо сморщилось, и она начала плакать у его ног.

«Прости меня, - сказала она. - Я сделаю все, что ты скажешь. Просто, пожалуйста ... пожалуйста, дай мне попробовать тебя снова».

Кип поднял её на ноги за запястья и снова поцеловал ее: «Вот».

Он положил свежезаваренный прыщик на левую скулу, оставил на лице обнаженный шар гноя и наклонился вперед.

Джейд обхватила его затылок и фыркая погрузилась в него. Она снова начала беситься, обыскивая его кожу, но Кип отстранился, оттолкнул ее и отошел на несколько шагов назад.

«Достаточно. А теперь иди умойся».

Похоже, она хотела протестовать, но только кивнула, глаза стали мягкими и мечтательными, когда гной начал действовать. Легкая улыбка накрыла ее рот, и она начала исследовать свое липкое, красное тело дрожащими пальцами, содрогаясь при каждом вдохе.