Сара Уотерс - Маленький незнакомец

— Явились ни свет ни заря, — наконец сказала она.

— Я был у пациентки. Лучше уж сейчас, чем дотянуть до того, что полиция пришлет своего человека. Вы же не хотите, чтобы это сделал посторонний?

Каролина взглянула на меня, вид у нее был скверный: бледная, нечесаная, опухшие глаза покраснели от слез и бессонницы.

— Почему все об этом говорят как о чем-то будничном и разумном?

— Полно, Каролина. Вы же понимаете: так надо.

— Лишь потому, что кто-то так сказал! Это все равно что… призыв на войну. С какой стати? Это не моя война.

— Та девочка…

— Можно было судиться и выиграть дело. Мистер Хептон говорил, есть шанс. Мать не дала даже попробовать.

— А судебные издержки? Подумайте хотя бы о них.

— Как-нибудь я бы нашла деньги.

— Тогда подумайте о том внимании, какое вы привлечете. Как это будет выглядеть? Пострадал ребенок, а вы пытаетесь себя обелить. Это сочтут неприличным.

Каролина раздраженно дернула головой:

— Да бог с ним, с этим вниманием! Это беспокоит только мать, она боится, что все узнают, какие мы нищие. Что до приличий… нынче это уже никого не волнует.

— Вашей семье пришлось многое вынести. Ваш брат…

— О да, мой брат! Давайте все о нем подумаем! Словно мы заняты чем-то другим… Ведь он мог воспротивиться. А он ничего не сделал, совсем ничего!

Прежде она лишь шутливо журила брата, и сейчас я даже опешил от ее ярости. Однако глаза ее еще больше покраснели, а голос дрожал — она понимала, что иного выхода нет. Каролина вновь отвернулась к окну. Помолчав, я мягко сказал:

— Крепитесь, Каролина. Мне очень жаль… Может, я займусь им?

— Господи! — Она закрыла глаза.

— Каролина, он старый.

— Разве от этого легче?

— Обещаю, он не будет мучиться.

Еще секунду она не двигалась, потом обмякла и глубоко вздохнула, словно изливая всю свою горечь.

— Забирайте. Раз все ушло, зачем ему оставаться. Я устала с этим бороться.

Голос ее был бесцветен, а я наконец-то понял, что неверно о ней судил: за ее упрямством скрывалась боль от многих иных утрат. Каролина гладила Плута по голове; пес догадался, что говорят о нем, и расслышал отчаяние в голосе хозяйки. Он посмотрел на нее доверчиво и встревоженно, а затем положил ей на колени передние лапы и потянулся мордой к ее лицу.

— Ты дуралей! — Каролина позволила себя лизнуть и отпихнула его. — Иди к доктору, не понимаешь, что ли?

— Мне… здесь? — спросил я.

— Нет, я не хочу этого видеть. Отведите его куда-нибудь. Иди, Плут. — Она грубовато подтолкнула пса, и тот свалился на пол. — Ну же, глупая собака! — Пес мешкал. — Говорю же, тебя доктор зовет. Иди!

Напоследок взглянув на Каролину, Плут послушно подошел ко мне; я вывел его из комнаты и осторожно прикрыл за собой дверь. Мы спустились в кухню и прошли в буфетную, где я велел ему лечь на старый коврик. Плут удивился, потому что вход сюда ему был заказан, но он чувствовал неспокойную обстановку в доме и, видимо, догадывался, что сам тому причиной. Что творится в его голове? — подумал я. Вспоминает ли он тот вечер, понимает ли, что натворил, чувствует ли свою вину и угрызения совести? Я посмотрел ему в глаза, но прочел в них только удивление; потом я достал из саквояжа, что требовалось, и погладил пса по голове.

— Натворил ты дел, псина, — повторил я то, что однажды уже сказал ему. — Ну, ничего. Ты хорошая собака.

Бормоча всякую чепуху, я подхватил его под грудь; когда укол сработал, он обмяк на моей руке, и я почувствовал, как засбоило, а потом остановилось его сердце.

Миссис Айрес сказала, что Барретт похоронит пса; я накрыл его ковриком, вымыл руки и прошел в кухню, где увидел миссис Бэйзли. Она только что пришла и надевала фартук. Узнав, зачем я здесь, служанка огорченно покачала головой:

— Вот жалость-то! Без этого старого прохвоста в доме будет как-то не так. Нет, ну надо же, доктор! Я ж его сызмальства знаю и голову даю на отсечение, что злости в нем как в божьей коровке. Да я б с ним внука спокойно оставила!

— Я бы тоже, если б он у меня был, — печально усмехнулся я.

Но передо мной был стол, напоминавший о том ужасном вечере. А еще в кухне была Бетти, которую я не заметил. Скрытая входной дверью, она складывала высушенные посудные полотенца. Девочка как-то странно дергалась, узенькие плечи ее тряслись, но я не сразу понял, что она плачет. Заметив мой взгляд, Бетти залилась в три ручья, а потом вдруг выговорила с изумившей меня яростью:

— Бедный старый пес! Все на него набросились, а он не виноват! Это нечестно!

Голос ее осекся; миссис Бэйзли ее обняла.

— Ну-ну-ну, — приговаривала она, неуклюже похлопывая Бетти по спине. — Видали, как мы расстроились, доктор? Прям не знаем, что к чему. Втемяшилось нам, будто… как и сказать-то… — Служанка смущенно замялась. — Она думает, что беда-то с девчушкой не просто так случилась.

— Не просто так? Что это значит?

Бетти уткнулась в плечо миссис Бэйзли, но теперь подняла голову:

— А то, что в доме живет плохое, вот что! Оно творит зло!

На секунду я онемел, потом встряхнулся и растер лицо.

— Ох, Бетти!

— Это правда! Я его чую!

Девчонку слегка колотило, но ее округлившиеся серые глаза упорно смотрели то на меня, то на миссис Бэйзли. Как уже было прежде, мне показалось, что втайне она рада всей этой суете и вниманию к себе.

— Ладно, мы все устали и расстроены, — чуть раздраженно сказал я.

— Усталость тут ни при чем!

— Хватит! — оборвал я ее. — Сама понимаешь, это чистой воды глупость. Дом большой и пустынный, но пора уже к этому привыкнуть.

— Я привыкла! Дело не в том!

— Все это чепуха. Нет тут ничего плохого, никакой чертовщины. С бедной девочкой произошел несчастный случай, только и всего.

— Никакой не случай! Это плохое куснуло или… науськало Плута.

— Ты слышала чей-то шепот?

— Нет, — неохотно ответила Бетти.

— Я тоже не слышал. На вечере была толпа людей, но никто ничего не слышал. Миссис Бэйзли, вы замечали какие-нибудь признаки «плохого», о котором говорит Бетти?

— Нет, доктор, — покачала головой служанка. — Вовсе не видала ничего странного.

— Давно вы здесь служите?

— Да уж почти десять лет.

— Вот, пожалуйста. — Я взглянул на Бетти. — Убедилась?

— Ничего не убедилась! Если она его не видала, это не значит, что его нет. Может, оно тут… недавно.

— Господи ты боже мой! Ну все, довольно, утри глаза и будь хорошей девочкой. Не вздумай что-нибудь сказать миссис Айрес или мисс Каролине. Только этого им сейчас не хватало. Надо ценить их доброту. Помнишь, летом ты прихворнула и они сразу послали за мной?

Поняв намек, Бетти покраснела, но еще больше набычилась и прошептала:

— Здесь живет плохое! Живет!

Потом она вновь уткнулась в плечо миссис Бэйзли и горько заплакала.