Брайан Ламли - Мифы Ктулху. Хаггопиана и другие рассказы [litres]

Нервы мои напряглись до предела, и хотя все огни в доме горели, я чувствовал себя так, словно был окружен кромешной тьмой. В коридоре послышались медленные шаги, миновали мой кабинет и остановились прямо за дверью передо мной. Дверь распахнулась, и вошел Гедни.

Поднявшись с кресла, я положил томик стихов на стол. Я продолжал играть свою роль. Но на этот раз, хотя я и пытался изобразить подвыпившего, главной задачей было продемонстрировать неподдельное изумление.

– Гедни! Что, черт побери?.. – взорвался я, вскакивая на ноги и наклоняясь к нему через стол. – Что это значит? Кто вас сюда звал?

Сердце мое подступило к горлу, но я играл свою роль так хорошо, как только мог.

– Добрый вечер, мистер Кроу, – зловеще улыбнулся Гедни. – Кто меня звал? Что ж, вы сами, отказавшись последовать моему предупреждению и не пожелав воспользоваться телефоном. Что бы ни было вам обо мне известно, Кроу, это уже не имеет значения, ибо обречено на смерть сегодня вместе с вами. По крайней мере, можете быть довольны, что оказались правы. Мне действительно доступно иное знание, которое я намерен применить прямо сейчас. Так что повторяю: доброго вам вечера, мистер Кроу, – и прощайте!

Гедни стоял между столом и дверью. Закончив говорить, он выбросил вверх руки и начал хрипло завывать, читая столь зловещее заклинание, что одних звуков было достаточно, чтобы повергнуть в ужас душу чуть более робкую, чем моя. Я никогда прежде не слышал подобного заклинания, хотя мне доводилось слышать другие, но когда голос смолк, цель его сразу же стала ясна. Во время заклинания я был буквально парализован, не в силах пошевелиться, и теперь мне стало понятно, каким образом Саймондс был вынужден выслушать его по телефону. С самых первых слов Саймондс стоял как статуя, прижав трубку к уху, не в силах двинуться с места, пока по проводам ему подписывали смертный приговор.

Когда стихло эхо зловещих завываний, Гедни опустил руки и улыбнулся. Он увидел конверт возле моей руки, и, когда его жуткий смех начал заполнять комнату, я понял смысл слова «Тьма»…

Не заклятие колдуна, но древний, как вечность, фрагмент волшебства, прошедший сквозь бесчисленные столетия. Это пришло из тех времен в далеком прошлом Земли, когда невообразимые существа из чужой неведомой вселенной порождали странные создания в первобытной слизи. Весь этот ужас…

На меня опустилась черная снежинка! Именно на нее она была похожа – на холодную черную снежинку, пятном расползшуюся на моем левом запястье. Но прежде чем я успел разглядеть ее внимательнее, еще одна упала мне на лоб. А потом они полетели со всех сторон, все быстрее и быстрее – кошмарные снежинки, которые садились на меня, ослепляя и душа.

Ослепляя?.. Душа?..

Перед моим мысленным взором вспыхнули фразы из Джеффри, «Некрономикона» и «Ибигиба». «Крадущий свет – крадущий воздух…» Надписи с колонн Гефа: «Заклятье бегущей воды…» Альхазред: «То, что в воде, уже не утонет…»

Приманка была схвачена; оставалось лишь спустить капкан. Но что, если я ошибался?

Быстро, пока у меня еще оставалась способность двигаться, я отодвинул в сторону занавеску слева и швырнул нераспечатанный конверт к ногам Гедни. Сбросив халат, я шагнул на кафельную плитку за занавеской и лихорадочно нашарил кран, чувствуя, как меня сжимают ледяные тиски безотчетного ужаса. Секунды, требовавшиеся воде, чтобы пройти по трубам, казались вечностью, в течение которой на меня опустились новые тысячи чудовищных снежинок, покрывая все мое тело тусклым черным слоем.

А затем на меня хлынула милосердная вода. «Тьма» исчезла! Ее не смыло с меня – ее просто не стало. Вернее, не совсем – ибо она тотчас же появилась снова, но в другом месте!

Смех Гедни походил на лай крупной собаки, но когда я шагнул под душ и оттуда потекла вода, он перестал смеяться, раскрыв рот и выпучив глаза, и прохрипел что-то неразборчивое, делая протестующие жесты руками. Он не мог понять, что случилось, ибо все произошло слишком быстро. Его жертва вырвалась из капкана, и он не мог поверить своим глазам. Но ему пришлось поверить, когда на него начали опускаться первые черные снежинки! Под его глазами, в которых внезапно отразилось понимание, сгустились тени, а лицо посерело, когда я произнес из-под душа, где мне ничто не угрожало:

Но этого мне было мало. Мне хотелось, чтобы Гедни навсегда запомнил меня, в какой бы ад он сейчас ни отправлялся, и потому, повторив предупреждение древних птетолитов, я сказал:

– Доброго вам вечера, мистер Гедни, – и прощайте…

Жестоко? Что ж, можете называть меня жестоким – но разве Гедни не готовил мне точно такую же судьбу? И сколько других, вместе с Саймондсом и Чемберсом, умерли от невообразимого колдовства этого дьявола?

Он начал кричать. Захваченный врасплох, он не двигался с места, пока тьма не окутала его почти полностью, но теперь, осознав ужасную правду, он попытался добраться через комнату до душа. Это был его единственный шанс спастись, и он, неуклюже спотыкаясь, двинулся вокруг стола в мою сторону. Но если Гедни был дьяволом, то в каком-то смысле был таковым и я сам и потому предпринял необходимые меры предосторожности. В углу душа я заранее поставил длинный шест, и теперь, схватив его, начал отталкивать от себя пронзительно вопящее человекоподобное существо.

Чем больше «Тьмы», зловещей крови Йибб-Тстлла, оседало на его теле, тем отчаяннее он пытался отряхиваться хорошо знакомыми мне движениями, постоянно что-то бормоча и пытаясь прорваться мимо моего шеста. К этому времени темная субстанция покрывала его густым слоем толщиной в дюйм, словно черная мантия, окутавшая его с головы до пят. Оставались видны лишь один глаз и вопящий рот, и очертания его фигуры быстро начали походить на копию той раздувшейся чудовищной тени, которую я видел в ночь смерти Чемберса.

В моей комнате теперь буквально шел черный смертоносный снег, и конец был близок. Вытаращенный глаз Гедни и его кричащий, покрытый пеной рот скрылись под продолжавшей сгущаться чернотой, и звуки, которые он издавал, тотчас же смолкли. В течение нескольких секунд он, агонизируя, исполнял нечто похожее на жуткий танец, и, не в силах вынести этого зрелища, я шестом сбил его с ног. Мои мольбы о том, чтобы ему пришел быстрый конец, возымели действие. Тело его начало пульсировать! Да, только так я могу это описать – несколько мгновений оно пульсировало на ковре, а затем застыло неподвижно. Казалось, свет потускнел, и по дому пронесся порыв ветра. Вероятно, я на какое-то время лишился чувств, поскольку, очнувшись, обнаружил, что лежу вытянувшись на ковре, все еще слыша позади шум льющейся из душа воды. «Тьма» исчезла столь же таинственным образом, как и появилась, вернувшись в породившее ее иное измерение и забрав с собой душу Гедни, от которого осталась лишь безжизненная оболочка…