Керри Манискалко - Охота на князя Дракулу [litres]

Глаза Дачианы одобрительно сверкнули.

– Согласна.

– Хотя мы можем бесконечно рассуждать о любви, – с притворной обидой сказал Томас, – ваша ночная встреча заставляет меня завидовать.

В дверь в третий раз постучали, и этот стук перебил Томаса прежде, чем он успел сказать что-нибудь неподобающее. Томас встал и тут же принял серьезный вид, как будто переключателем щелкнул. Хотя здесь находилась его сестра, на это все равно могли посмотреть косо из-за отсутствия компаньонки.

Я подавила страх и отозвалась:

– Да?

– Буна диминиата, мис… Одри, – сказала Иляна, чуть покраснев.

– Я…

– Доброе утро, Иляна, – сказал у меня из-за спины Томас. – Я и не знал, что вы здесь работаете, пока сюда не примчалась сестра, вне себя от волнения и с глазами, как у лани. Мне следовало бы догадаться, что она явилась не за тем, чтобы одарить меня своим искрометным присутствием.

К глубочайшему моему изумлению, Иляна ответила искренней улыбкой.

– Я тоже рада вас видеть.

Но улыбка ее быстро погасла.

– Вам обоим следует немедленно спуститься вниз. Обязательное собрание. Молдовеану не в духе. Вам лучше бы не опаздывать.

Томас хмыкнул.

– Это будет небезынтересно. Но мне что-то кажется, что он постоянно не в духе.

Дачиана плюхнулась на диванчик, уперев ноги в шелковых чулках в низкий столик.

– Звучит чудесно. Передавай ему привет от меня. Если я ему понадоблюсь, то я тут, буду валяться у камина.

Томас закатил глаза.

– Ты как домашняя кошка! Вечно дремлешь на солнышке или нежишься у огня! – Томас озорно улыбнулся, и я покачала головой, но он все равно добавил: – Уж пожалуйста, удержись и не точи когти о мебель!

Он вытолкнул нас с Иляной из комнаты прежде, чем Дачиана успела что-либо ответить, и я едва удержалась, чтобы не расхохотаться, когда она принялась из-за двери сыпать ругательствами на румынском.

К тому моменту, как мы с Томасом вошли в обеденный зал, Анастасия уже втиснулась между Николае и тем здоровяком-грубияном, Андреем. Я приподняла бровь, удивляясь тому, что она решила присутствовать на этой встрече с ее дядей. Смелый маневр. Она определенно не желала позволять Молдовеану исключить ее из происходящей в замке интриги. Я представила, как она каждый день сидит, как привязанная, в своих покоях, и решила, что это должно быть невыносимо скучно.

Все расселись за столы в том же порядке, что и вчера. Я осознала, что никого больше не знаю по имени, и решила до вечера познакомиться со всеми. Парень с рыжими кудрями сидел со смуглым молодым человеком. Братья-итальянцы сидели, ссутулившись, и что-то зубрили. А мы с Томасом на миг замешкались, не зная, где устроиться.

Андрей, не обращая внимания на косые взгляды, подвинулся, и Анастасия весело помахала нам, приглашая сесть с ними. Николае оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на нас пристально, но не слишком решительно. Томас проигнорировал его и смотрел лишь на меня. Похоже было, что ему очень не хочется сидеть рядом с князем, но он предоставил решение мне. Это было предложение мира после того, как он вчера принялся настаивать на нашем совместном возвращении в Лондон, и я оценила его жест.

Хоть я и не стремилась подружиться с Николае, оставаться с ним врагами мне тоже не хотелось. Если Анастасии хватило силы духа присоединиться к этой компании вопреки желаниям своего дяди, я вполне могу последовать ее примеру.

Николае взял пирожок с мясом, разделил его на кусочки и разбросал их по тарелке. А сам не съел ни крошки. В глубине души я смягчилась. Терять близкого человека нелегко, и зачастую в подобной ситуации люди проявляют такие свойства характера, каких впоследствии стыдятся.

Гнев – это стена, за которой прячут боль. Это я узнала на собственном опыте.

Я направилась к их столу и села.

– Доброе утро.

– Буна диминеата, – отозвалась Анастасия. Ее бодрый голос разнесся по почти безлюдному залу. Ее платье было ярко-красным – почти вызывающим. Оно было умело сшито с таким расчетом, чтобы производить максимальное впечатление. Анастасия повернулась к Томасу и быстро оглядела его.

– А вы, должно быть, тот самый красивый попутчик.

Томас с непроницаемым лицом занял стул рядом со мной.

– В отношении к Одри Роуз я предпочитаю считать себя скорее красивым спутником жизни.

Я вспыхнула от такого собственнического использования моего имени, но, кажется, никто этого не заметил. Андрей фыркнул, но тут же подавился смешком, когда на глаза ему попался пустой стул рядом с Николае. Пока Анастасия болтала с Томасом по-румынски, я исподтишка изучала Андрея и размышляла, насколько близки они были с Вильгельмом. Темные круги под глазами заставили меня предположить, что он перенес эту новость так же тяжело, как и князь. Наверное, им нелегко сидеть здесь, вместо того чтобы предаться горю.

Я надеялась, что директор собрал нас, чтобы сообщить, что пробный курс переносится на более позднее время. Возможно, он объявит о завершении зимнего семестра и предложит нам вернуться в следующем сезоне. В глубине души я впала в уныние от этой мысли. Николае продолжал с отсутствующим видом продолжал кромсать свой пирог.

Мне хотелось сказать ему что-нибудь утешающее, что-нибудь такое, что, возможно, помогло бы исцелиться мне самой, но тут в зал вошел Молдовеану, и воцарилась тишина. Даже Андрей заерзал на стуле, и на его широком лбу проступила испарина.

Молдовеану не стал тратить время на любезности. Он заговорил по-румынски, достаточно медленно, чтобы я уловила суть. Занятия начнутся немедленно. Обучение будет проходить на английском, поскольку это общий язык для всех представленных здесь стран, но уроки также будут включать в себя элементы румынского для тех, кто еще недостаточно освоил его.

– Первый урок у вас проведет профессор Раду, – перешел он на английский. – Базовые познания в фольклоре помогают расследовать преступления в сельской местности, где суеверия могут брать верх над логикой и научной точностью. – Директор посмотрел на каждого поочередно, и я с удивлением обнаружила, что его отвращение нацелено на всю группу. Как будто мы впустую отнимали его драгоценное время. – Вследствие злосчастной кончины вашего соученика я решил пригласить другого студента на его место. Он прибудет завтра.

Часы пробили восемь, достаточно громко, чтобы заставить директора досадливо поджать губы. Я украдкой взглянула на Николае. Тот сидел, сцепив зубы. Я не понимала, как он мог сидеть и слушать, как директор так небрежно упоминает о смерти его кузена. Это же бессердечно – так бесцеремонно взять и пригласить другого студента, как будто Вильгельм просто передумал поступать и сбежал.

Как только бой часов смолк, Молдовеану снова посмотрел на нас.