Ксения Хан - Хозяин теней [litres]

– Мик-кстура? – заикаясь, переспрашивает он. – Нет, я…

Мэйв ждет, что он продолжит фразу. Хлопает бледными ресницами, забыв о косе. Отчего-то Серлас опускает глаза к полу и замечает, что подол ее платья совсем тонок и сквозь него видны очертания ног. Она стоит на холодном полу босиком.

– Да, – договаривает Серлас. – За микстурой. Пришел за микстурой. А… Разве Несса так плохо выглядит?

В мыслях, что полнятся гадальными картами, темным будущим, о котором таинственная женщина наплела столько сказок, теперь теснится еще и беспокойство. Он позабыл о нем на пару часов, пока справлялся с собой и суеверными наговорами гадалки, а теперь волнение за Нессу всколыхнулось снова и заскреблось в груди, словно забытый в клетке зверь.

Мэйв качает головой и чуть улыбается. Из открытого проема двери позади нее льется слабый теплый свет. Он очерчивает силуэт девушки, легкая ткань не скрывает ее тонкого стана. Серлас проваливается в зыбкую грань между реальностью, в которой он только что побывал у гадалки, предрекающей страдания и печали, и этим мигом с застывшим в нем теплом дома, стылой прохладой улицы и светловолосой Мэйв, которая знает больше, чем говорит.

«Не волнуйся, Серлас, – дрожит на задворках сознания голос Нессы. – Со мной все в порядке».

Недоверие Серласа к ее словам оправданно. Беспокойство не надуманно. Зачем ей понадобилась микстура знахарки?

– Чем твоя матушка поит Нессу?

Мэйв изгибает почти незаметные тонкие брови дугой.

– А ты не знаешь? – тут же спохватывается она и быстро кивает. – Несса же ребеночка хочет поскорее, вот и… Ох, не стоило, быть может, мне такого говорить, а?

Сердце Серласа проваливается прямо в пятки, из легких разом выходит весь воздух. Перед глазами мельтешат белые точки, и все сливается в одно смутное пятно.

Мэйв испуганно прижимает руки ко рту, но почему-то не кажется виноватой, словно не она только что проговорилась тому, кто слышать не должен был.

Если у Нессы и есть такое желание, он, Серлас, ничего о нем не знает.

Он ни разу не касался ее. Ни разу не оставался после заката в ее комнате. Они не делили постель и не говорили о том, что должны.

Если Несса мечтает о ребенке, то не он, Серлас, будет ему отцом.

«Будут рушиться устои и сгорать связующие мосты», – сказала ему гадалка. И наступит то раньше, чем она предсказала.

Серлас делает слабый вдох, втягивает жаркий воздух через стиснутые до боли зубы. Его руки снова дрожат, шляпа выскальзывает из слабых пальцев и падает на пол под удивленным взглядом Мэйв.

– Не нужно было мне… – неуверенно шепчет она, переступая босыми ступнями по полу. Когда девушка подходит и, склонившись, поднимает шляпу Серласа, он кажется опустошенным, в его глазах сплошное непонимание.

«Не верь и не будь ведомым, мой господин, та женщина не все рассказывает, что знает».

– Возьми, Серлас, – бормочет Мэйв и протягивает ему шляпу, как будто она сейчас имеет значение. Он хватает ее не глядя. Возвращается Ибха.

– Мэйв! Уйди прочь с глаз моих, нечего босоногой прыгать!

Испуганно вздрогнув, девушка подбирает подол платья и уносится в свою комнату с рыжим огнем лампы. Напоследок она оборачивается и шепчет так тихо, что Серлас едва различает ее голос: «Ты же знать должен, ты муж ей».

Ибха сердито цокает языком, и ее дочь закрывает за собой дверь. Знахарка фыркает и вручает онемевшему Серласу маленький пузырек. Он не чувствует ни его веса, ни холода стекла.

– Вот, отдашь жене. Она уж знает, что с этим делать, верно?

Кивнуть у него не получается, и знахарка, ругаясь и тяжело топая, выгоняет его за дверь, где уже моросит мелкий дождь.

Дорогу домой Серлас помнит слабо, будто кто-то вырезает из его мыслей все время пути. В дом Нессы он является вымокшим до нитки под усилившимся к ночи дождем.

Когда жена открывает ему дверь, взволнованно охает и, всхлипнув, кидается на шею, чтобы утянуть в тепло, он пятится от нее, как от проказы.

– Серлас? – Голос Нессы хрипит и ломается, рассекая имя на рубленые слоги, а его самого – надвое. Он стоит на пороге под дождем, сжимает в руке пузырек с прозрачной микстурой и чувствует себя потерянным и разбитым. Если бы тотчас перед ним разверзлась земля и утянула б его в свои недра – как должно было случиться на поляне неизвестного леса среди тел сотен солдат в красных мундирах, – Серлас не заметил бы разницы.

– Что с тобой? Что стряслось?

Несса втягивает его в дом, и он, еле переступая ногами, позволяет ей подвести себя к огню в камине.

«Ты не сам идешь, ты – ведомый».

Теперь все кажется ему ясным, как дневной свет, и Серлас поворачивается к Нессе, чтобы вручить ей подарок от знахарки. На жену до рези в глазах больно смотреть.

– Ибха передала тебе это, – чуть слышно говорит он и протягивает руку с пузырьком. Несса, не на шутку взволнованная болезненной бледностью мужа, опускает взгляд. Глаза ее вспыхивают неподдельным страхом.

В неровных отблесках огня Серласу вдруг кажется, что в волосах Нессы он видит рыжие всполохи.

– Ты все знаешь, так? Она рассказала?

Ему не хватает сил сказать «да». Ему не хватает сил кивнуть. Серлас закрывает глаза и опускается перед ней на пол – колени подгибаются и отказываются его держать. Можно ли чувствовать себя более потерянным, чем в этот момент, когда истина обрушилась на его голову без предупреждения: любимая женщина не видит с ним будущего и ищет его рядом с другим?..

– Серлас… – вздыхает Несса и садится рядом. Ее лицо оказывается наравне с его лицом, изможденным и пустым, и тогда она говорит: – В моей утробе растет дитя, которого я не желала.

И вдруг весь мир перестает существовать.

Теперь ему кажется, что он окончательно утратил себя.

Опытным мошенником, специалистом в фальсификации и тем, кто, по заверениям Бена, «будет держать рот на замке», оказывается какой-то мальчишка.

Некоторое время Теодор изучает его щуплую фигуру с головы до пят. Светло-русые вихрастые волосы, низкий лоб, глубоко посаженные глаза с такими мешками под ними, что в них могли бы поместиться еще глаза. Мальчишка стоит на пороге неприметного серого дома по Марлборо-роуд и шмыгает носом.

– Родители дома? – спрашивает Теодор, даже не пытаясь скрыть сарказм. Бледный парень трет нос пальцем с длинным ногтем и дерганым движением откидывает со лба челку.

– Тебе чего, дядя? – Голос у него сиплый, словно он только что спал. Вид, впрочем, ничуть не лучше.

– Я ищу Палмера.

Бен сказал, что нужного Теодору человека зовут Палмер – «Естественно, это псевдоним», – и что он временно проживает на Марлборо-роуд. Сейчас, стоя на пороге этого самого дома под проливным, некстати хлынувшим дождем, Теодор думает, что заниматься мошенничеством прямо на глазах у своего сына – или младшего брата – этому Палмеру не стоило бы. К тому же Атласа смущает лишняя пара глаз. Но выбирать в их мелком городишке не приходится.