Стивен Кинг - Тьма, – и больше ничего

Дворик? Ничего себе дворик – да это в представлении рядового обывателя целый рай.

Там даже был фонтан с мраморным мальчонкой в центре. Почему-то именно этот голозадый херувимчик (разумеется, писающий) больше всего Стритера и раздражал. Он не сомневался, что идея принадлежала Норме – она в свое время училась в гуманитарном колледже и нахваталась там всяких псевдоклассических претензий, – однако видеть это создание в лучах клонящегося к закату солнца здесь, в штате Мэн, и понимать, что оно обязано своим присутствием мусорной монополии Тома…

А вот и он, легок на помине («Помяни черта…» Стритер тут же вспомнил про Элвида), Его Величество Мусорный Король, левой рукой прихватил за горлышки пару запотевших бутылочек «Споттед хен». Стройный и подтянутый, в рубашке с расстегнутым воротом и потертых джинсах, с отблеском вечерней зари на худощавом лице – Том Гудхью выглядел словно фотомодель, рекламирующая пиво на страницах какого-нибудь журнала. Стритер даже мог представить себе эту картинку: Живите полной жизнью, пейте «Споттед хен».

– Решил, что ты не откажешься еще от одной, раз твоя очаровательная супруга не против сесть за руль, – сказал Том.

– Спасибо. – Взяв одну из бутылок, Стритер поднес ее горлышко к губам и сделал глоток. Показуха или нет – но вкус ему понравился.

Не успел Гудхью присесть, как появился Джейкоб, футболист, с тарелкой сыра и крекера. Он был таким же широкоплечим красавцем, как и Том в его годы. Должно быть, девчушки из группы поддержки буквально вешаются ему на шею, подумал Стритер. Видно, отбиваться приходится.

– Мама подумала, это будет кстати, – сказал Джейкоб.

– Спасибо, Джейк. Ты уходишь?

– Ненадолго. Побросаю с друзьями фрисби, пока не стемнеет. Потом позанимаюсь.

– Не ходите на ту сторону: там вырос сумах – ядовитый плющ.

– Да, знаю. Денни еще в младших классах как-то прикоснулся к этой гадости, и так ему стало жутко плохо, мать даже решила, что у него рак.

– Ух ты! – воскликнул Стритер.

– Поезжай аккуратно, сынок. Без лихачества.

– Не волнуйся. – Положив отцу руку на плечо, парнишка без тени смущения – что не осталось незамеченным Стритером – поцеловал его в щеку. Помимо здоровья, роскошной жены и нелепого писающего херувима, у Тома был восемнадцатилетний красавец сын, который считал вполне естественным перед уходом к своим дружкам подойти и поцеловать отца.

– Он хороший парень, – не без гордости сказал Гудхью, глядя вслед сыну, вошедшему в дом. – Упорно занимается, старается – не то что его отец в молодости. Мне повезло, что рядом оказался ты.

– Нам обоим повезло, – с улыбкой отозвался Стритер; положив мягкий кусочек сыра бри на печенье, он отправил все это в рот.

– Я рад, что вижу, как ты ешь, дружище, – заметил Гудхью. – В последнее время мы с Нормой уже заволновались, не случилось ли чего с тобой.

– Все в порядке – лучше не придумаешь, – ответил Стритер, делая очередной глоток вкусного (и, несомненно, дорогущего) пива. – Правда, стали проявляться залысины. Джанет говорит, от этого я кажусь более худосочным.

– Как раз это дам не должно беспокоить, – сказал Гудхью, проводя рукой по своей шевелюре, такой же густой, как в то время, когда им было по восемнадцать. И без единого седого волоска. Джанет в свои лучшие дни могла сейчас выглядеть лет на сорок, но Мусорный Король в красных лучах предзакатного солнца выглядел на тридцать пять. Он не курил, не злоупотреблял алкоголем и регулярно посещал фитнес-клуб, у которого был договор с банком, где работал Стритер. Однако сам Стритер подобных развлечений позволить себе не мог. Его сын Джастин ездил сейчас в качестве компаньона со средним Гудхью, Карлом, по Европе; на средства Карла. А значит, фактически на средства Мусорного Короля.

О всеимущий, по имени Гудхью, подумал Стритер, с улыбкой глядя на своего давнего приятеля.

Улыбнувшись в ответ, Том легонько стукнул горлышком бутылки о горлышко бутылки Стритера.

– Все-таки жизнь – хорошая штука, да?

– Очень хорошая, – согласился Стритер. – Долгие дни с прелестными ночами.

– Откуда ты это взял? – Гудхью удивленно вскинул брови.

– Вдруг в голову пришло, – ответил Стритер. – Но ведь так и есть, правда?

– Прелестью своих ночей я в основном обязан тебе, – сказал Гудхью. – Знаешь, мне пришло в голову, что я вообще обязан тебе всем, что у меня есть в жизни, дружище. – С напитком в руке он характерным жестом указал на свой гигантский «дворик». – По крайней мере самой ее лучшей частью.

– Да брось ты – ты сам себя «сделал».

– Сказать тебе правду? – Гудхью заговорщически понизил голос. – Этого мужчину сделала эта женщина. Помнишь, как сказано в Библии: «Кому дано повстречать достойную женщину? Ибо ценность ее выше рубинов». Ну, или что-то в этом роде. А познакомил нас ты. Сам-то помнишь?

Тут у Стритера возникло неожиданное и почти непреодолимое желание грохнуть свою пивную бутылку о вымощенное кирпичами патио и ткнуть разбитым и еще мокрым от пены горлышком своему старому приятелю в физиономию. Однако он, улыбнувшись, лишь сделал очередной глоток пива и поднялся.

– Пожалуй, мне надо посетить одно место.

– Пиво не купишь – его можно лишь позаимствовать, – сказал Гудхью и расхохотался, словно это была его собственная спонтанная шутка.

– Точнее не скажешь, – поддержал Стритер. – Прошу прощения.

– Ты действительно стал лучше выглядеть! – крикнул приятель, когда он уже поднимался по ступеням.

– Спасибо, дружище, – отозвался Стритер.

Закрыв дверь ванной комнаты, он заперся, включил свет и – впервые в жизни – залез в чужую аптечку. Первое, на чем остановился взгляд, его чрезвычайно вдохновило: шампунь «Только для мужчин». Рядом стояли несколько пузырьков с лекарствами.

Люди, хранящие свои лекарства в ванных, куда заглядывают гости, будто бы ищут на свою голову приключений, подумал Стритер. Правда, ничего необычного он там не обнаружил: у Нормы имелось средство от астмы, а Том принимал от давления атенолол и пользовался кремом для кожи.

Пузырек с атенололом был наполовину пуст. Стритер вынул одну таблетку, сунул ее себе в «часовой» кармашек джинсов и нажал на слив. Из ванной он выходил с чувством человека, который только что тайком пересек границу чужой страны.

Следующий вечер оказался несколько хмурым, однако Джордж Элвид все так же сидел под своим желтым зонтиком и вновь смотрел по своему маленькому телевизору «Инсайд эдишн». Главной темой была Уитни Хьюстон, которая, подписав очередной выгодный контракт со студией звукозаписи, сбросила подозрительно много килограммов. Повернув своими пухленькими пальцами ручку телевизора, Элвид отвлекся от сплетен и с улыбкой уставился на Стритера.