Сергей Брацио - Протозанщики. Дилогия [СИ]

— Что предлагаешь? — Антип бегал глазами по врагам.

— Пошли к главарю. Посмотрим, что к чему.

— Ладно, — громко заявил бандит, — Ведите!

Вход в пещеру оказался не таким низким, каким виделся издали. Внутри несколько крепких, деревянных столов и такие же лавки. В рамках на стенах блестели неразличимые картинки. Скрипя распахнутыми дверцами, висели шкафчики, стояла покосившаяся барная стойка. До бунтов здесь была харчевня.

В дальнем углу, скрытый тенью, сидел высокий человек. Голова прикрыта капюшоном огромного плаща, закрывающего тело до пят.

— Предводитель, — с почтением обратился Хрипатый, — Мы привели чужаков, что появились из тьмы.

— Ко мне немедленно ведите! — почти пролаял голос из тени, выплевывая каждый слог на выдохе.

— Ну и кто ты такой? — с вызовом заявил Антип, нахально приближаясь к столу.

— Тха стха́ти ма́тум ахмиде́ра, — громко харкнули непонятные слова из тени, — Би рехиту́р кахрни́з! Пхерде́те по́зе рехисте́р!

— Че? — спросил Антип и осознал, что шевелиться могут только губы — остальное тело парализовано.

Анти-поэт скосил взгляд на приятелей. Три недвижимых столба стояли в стороне, растеряно моргая. Израдец по-прежнему расхаживал из стороны в сторону, с любопытством разглядывая предводителя «менеджеров».

— Би рехиту́р кахрни́з! Пхерде́те по́зе рехисте́р! — перешел на вопли Предводитель, выставляя из тени пепельно-серые руки, — Субхти́тус! Субхти́тус! Пресхди́пои ти́би!

— Давненько не звучал этот мерзкий язык под сенью Миров, — тихо произнес Израдец, продолжая сверлить Предводителя взглядом, — Не пыхти, а то лопнешь. На меня твои пыхры-мыхры не действуют.

— Инх пулхвере́м! — истерично летело в ответ.

— Ты что, тупой? — недовольно поморщился Израдец.

Делая уверенный шаг вперед, демон начал перевоплощаться. Через мгновение огромная крылатая тварь уже громыхала из-под потолка пещеры:

— Сказал же, охолонись, несчастный!

— Тебя узнал — Больнички демон главный! — почтительно харкнул Предводитель.

— Ты прав, убогий. А кто сам?

— Я этим управляю Миром. Почти. Решаю тут. Я судьба ваша дальнейшая, — отрывисто и грубо выдыхал каждое слово собеседник, — Тех предводитель, кто Медью завладел ныне.

— Завладел Медью? — склонил рогатую голову Израдец.

— Да! Везде власть наша. Хотим отряды всех восставших слить в армию одну, и тогда падет последний оплот Наместника. Остался последний очаг Мира старого. Скоро сгинет, подчинится.

— Хотите слить, но пока не слили? Не можете договориться, кто будет главный? — догадался демон, — И что будет дальше?

— Снова счастье придет! — продолжил лаять Предводитель, чуть выходя из тени, — Снова тому вернуться дам, кто порядок в Мирах держал. Снова любовь и покой. Снова власть Савриилу. Под властью такой — счастье.

— Что предлагаешь?

— Предложения издавна известны! — перешел на быстрый лай собеседник, — Кто не с нами, тот против. Неужели счастью противитесь? Раздор спокойствию предпочтете?

— С чего решил, что меня интересует счастье Вашего Мира? — ухмыльнулся Израдец.

— И в чем интерес, Наместник? Не лучше ли тогда, когда правил Савриил? Не шло ли в рамках известных? Не счастливы тогда Мира Медного разве люди? Не получал ты жертвы заслуженные?

— Получал, — согласился демон.

— Что решишь, знаешь когда, за что сражаемся?

— Ну, что ж… — задумчиво протянул Израдец, — Не предложу силы Мира — не могу пока — но готов сам встать на твою сторону.

— Зачем ты один нужен? — спросил Предводитель, — И сил нет у тебя никаких в Мире болезном.

— Мне многое не удается здесь. Но кое-что могу. Например, уговорить оставшихся сдаться.

— Можешь? Врать не врешь? Пойдешь к Последним? — лающий окончательно вышел из тени — открылась серая безволосая голова и дымящиеся рукава мантии.

— ТЫ?! — громко вскрикнул Волна, когда Предводитель подошел ближе, — Андрей? Что с тобой произошло?

«Для вас, возможно, разницы и нет…», — вспомнились Антипу слова Истинного о сходстве палачей.

Высокая ограда «дворца Волны» свалена. Острые пики, еще недавно смотрящие вверх, изогнуты по сторонам, создавая легковесный, и уже во многих местах прорванный, заслон. Калитку вытянули из земли вместе со столбом, и она валяется поверх хлипкой баррикады, тяжело постанывая на единственной петле.

Противник отступил. Отошел, собираясь с новыми силами. Небольшие группы казаков, сохранившие верность Наместнику, закрывают прорехи обороны, ожидая новых ударов бунтовщиков. Все стекла выбиты дубинами восставших, мириады осколков покрывают пол. Плетеные кресла переломаны и валяются в куче ненужного хлама.

Тяжело дыша, Михаил присел на край уцелевшего стола:

— Казаки устали.

— Все устали! — облокачиваясь на плечо приятеля, отозвался Ждан, — Нужно предпринять что-то. Как-то переломить ход сражение.

— И как же? — тонко пискнул Руслан, в виде мальца восседающий на земле, — Пока ненадолго отступили, давайте подумаем. Планы наши рухнули. От Израдца ни слуху ни духу. Телевизор ничего толкового не показывает. Медь почти захвачена. Только здесь еще сопротивляемся. Понятно, что надолго нас не хватит.

— Что предлагаешь? Сдаться? — хмурил брови богатырь.

— Зачем?!! Нет смысла сдаваться. Это не принесет никаких плюсов. Придется погибнуть, сражаясь. Но и ныть надо перестать. Искать странные выходы, поддерживающие надежды, надо прекратить. Нужно смириться с предстоящим крушением и выйти на погибель, чтобы уйти с честью.

— Да как же вышло, что ситуация так изменилась? — обреченно вздохнул Михаил, — Почему нас бросили? Почему нет помощи? Неужели мы обманывались?

— Стандартный набор вопросов, — тихо произнес золотой малец, — Подумай, если сражаемся до сих пор, если бьемся в неравной битве, готовые сгинуть… Разве не повод думать, что правы?

За Наместником шествовали четыре фигуры, будто бы скопированные с него самого. Те же дымящиеся мантии развивались в порывах ледяного ветра. Те же безволосые головы поблескивали в свете экранной ряби. Слегка разнился цвет одежд и кожи: один отдавал зеленью, навевая воспоминания о летней траве, второй желтел осенней зрелостью; сверкал белым снегом третий, спокойный как сонная земля, а четвертый переливался красками весенней поляны. Цвета ни яркие, ни раздражающие, а мягкие, условные и очень приятные для глаз.

— Вы изменились, уважаемые, — мягко произнес Руслан взрослым голосом, — Но одного не хватает! Где же пятый из Совета?