Коллектив авторов - Хроники Домового. 2019 [сборник, litres]

Кстати, о старушках.

– Александра Владимировна, – позвала Катя, – вы тут?

– Напоминаете о том, что мне отсюда не выйти? – спросила старуха, высовываясь из любимой стены.

– И кто автор гениальной схемы отъема денег у населения? Вы или хозяйка квартиры?

– Да какая она хозяйка, – фыркнула старуха, а потом удивилась, – что за схема?

Судя по дальнейшему разговору, она и правда о ней ничего не слышала.

– Очень смешно, – пробормотала Катя. – А вы вообще кем друг другу приходитесь? Или никем?

Старуха заколебалась. Кажется, ей хотелось обвинить Наталью Николаевну во всех смертных грехах. Может, одна у другой мужа увела?

– Дружили раньше, – неохотно ответила она наконец.

– А квартира эта ваша?

– Была…

– Так что, почтенная старушенция Наталья Николаевна квартирку у вас отжала?

– Деточка, как вы опять выражаетесь! – злобно заявила старуха.

– Ну так отжала? Купила?

– Я сама ей оставила, – призналась наконец старуха.

– И теперь жалеете?

На этот раз ее ответом не удостоили. Удобно быть призраком: чуть что – и исчез из комнаты, как и не было тебя.

Катя подумала еще и снова вышла из дома. Позвонила Наталье Николаевне, попросила о срочной встрече в ближней кондитерской. Хозяйка охотно согласилась, прибежала чуть не раньше самой Кати, радостная и немного тревожная.

– Наталья Николаевна, – тихо сказала Катя, заказав чай с пирожными, – давайте вы мне все-таки расскажете про свою подругу?

– Нет у меня никаких подруг, – огрызнулась всегда вежливая хозяйка.

– Значит, были. Знаете, квартиру на Петроградке абы кому не оставляют. У меня на самом деле только один вопрос. Как вышло, что уважаемую Александру Владимировну видят все ваши жильцы? Обычных призраков не видит почти никто.

– Правда? – растерялась Наталья Николаевна. – Я не знала…

Ну хоть отпираться не стала.

– Я сдала квартиру, как вступила в наследство, и человек выехал на следующий же день. И второй жилец так же. И третий…

– И тогда вы придумали эту волшебную схему, – утвердительно сказала Катя. – Вы сами-то видите свою подружку?

– Вижу. То есть не вижу, она мне не показывается. Но разок видела. Когда сорок дней справляли, она появилась и сказала, что квартиру мне оставила, но жизни тут никому не будет.

– О господи, – вздохнула Катя, – а она при жизни такая же была… упорная?

– Катенька, вы хотите спросить, не была ли она редкостной сукой? – интеллигентно спросила Наталья Николаевна.

Катя чуть не подавилась чаем.

– Ну я не была бы столь радикальна…

– Бросьте, – улыбнулась хозяйка, – я ее все равно любила. Да и сейчас люблю, наверное. И скучаю. Глупо как, с ней ведь и сейчас поговорить можно, а она отказывается.

– А пойдемте сейчас туда, – предложила Катя, – попробуем все вместе поговорить.

– Александра Владимировна, – громко заявила Катя, встав посреди комнаты, – мы тут обнаружили, что вы – уникальный тип призрака. Как так вышло, что вас видят все? Старуха глухо молчала, только чуть серебрилась от ее присутствия стенка гардероба.

– Вы так хотели досадить подруге? А она, между прочим, вас любит. И вы ее тоже.

– Никого я не люблю, – мрачно сказала Наталья Николаевна. В унисон со старухой, которая вылезла наружу, чтобы заявить то же самое.

– Старая дура, – не удержалась Наталья Николаевна.

– Сама такая, – буркнула Александра Владимировна.

Катя ретировалась на лестницу, жалея, что не курит. По дороге придумала, как переписать злополучный договор и остаться жить в этой квартире на человеческих условиях.

Почему-то она не сомневалась, что старухи согласятся.

Ирина Нечаева

Все началось, когда у Леонтия зашатался левый клык. Сначала совсем чуть-чуть. Потом разболтался так, что приходилось все время придерживать. Языком или пальцем. А это доставляло определенные неудобства. Да и стыдно немного было. Вампир – а клык шатается, словно моряк в портовом кабаке. Однажды ночью, приподнявшись в гробу и сладко потянувшись, Леонтий нащупал языком дырку в верхней челюсти. Клык валялся на маленькой подушечке с кружевами. Жалкий и бесполезный.

– Да-а-а… Дела… – загрустил вампир, разглядывая потерю.

Леонтий попытался пристроить клык назад, но он вываливался обратно. Пришлось привыкать к жизни с одним клыком. Теперь приходилось стыдливо прикрывать лицо, открывая рот перед жертвой. Леонтий боялся насмешек. Он всегда отпускал своих жертв живыми – кусал не больно и полностью не осушал.

Он был очень деликатным вампиром. За это его и выгнали из уютного темного склепа, где он жил прежде с остальными сородичами. Леонтий долго скитался один по ночному лесу, питаясь кровью животных или заблудившихся туристов. А потом устроился жить в берлоге, отчего-то брошенной медведем. Поставил там гроб, заткнул наглухо щели, чтобы не проникали солнечные лучи, и зажил размеренно. Пока не выпал левый клык…

С той поры Леонтий потерял покой – ему снилось, что на месте правого клыка тоже образовалась дыра. Он в панике вскакивал средь бела дня, с размаха бился лбом о крышку гроба и судорожно ощупывал челюсть. С облегчением откидывался назад и вновь засыпал. Но однажды Леонтию показалось, что и правый клык чуть сдвинулся…

И вот Леонтий сидел в гробу, печально глядя на два клыка, лежащие на ладони. Провел языком по дырам в верхней челюсти и тяжело вздохнул.

«Этак я усохну весь, как сухофрукт…» – озадаченно подумал он.

Всю ночь Леонтий бродил по лесу. Голодный и грустный, он размышлял, что же предпринять. Как жить вампиру без клыков? Это совершенно невозможно! Неожиданно он вспомнил, как когда-то давно, лет сто назад, еще когда был маленьким смертным мальчиком, а не вампиром, прятал выпавшие зубы под подушку и загадывал желания. Ночью приходила зубная фея – забирала зуб, а взамен исполняла нехитрые детские мечты. Он давно вырос, даже вот вампиром успел стать, но где-то в глубине бессмертной души сохранилась та наивная вера в чудо. Нет, он понимал, конечно, что давно не ребенок, и сильно сомневался, что фея придет. Тем более днем… Но все же… Можно попробовать…

«Сегодня же положу клыки под подушку», – решил Леонтий, направляясь к берлоге.

Он удобно устроился в гробу и задремал. Подскочил от страшного грохота и свиста, ошалело моргая. Крышка гроба валялась на полу. На него в упор смотрело странное существо в ореоле изумрудного свечения. На морщинистом лице выпирал огромный нос с торчащими из ноздрей волосами. Глаза существа почти полностью скрывались за косматыми зеленовато-серыми бровями, похожими на пучки сухой травы. Из широкого лягушачьего рта высовывались длинные острые клыки. На впалой груди поблескивало ожерелье из белых продолговатых бусин. Леонтий присмотрелся и понял – это клыки в точности такие, как его собственные, выпавшие и лежавшие сейчас под подушкой.