Коллектив авторов - Хроники Домового. 2019 [сборник, litres]

А за пятилетним Саньком явился педагог – из самого райцентра. И сказал, что забирает его учиться аж сразу в университет – такой Санек, оказывается, умный. Странно это, конечно, про Санька – тот ведь вместо того, чтобы буквы учить, все со свиньями в луже порывался плескаться. Той самой, что на месте дыры была. Но учитель объяснил, что Саньку прошлым летом на голову упала тыква. Сушеная. С сеновала. И если уж Ньютон с одного яблока такой умный стал, то страшно представить, что с Саньком после тыквы будет!

Ну да бес их разберет – дед Митяй после Санька так и ждал, что ему сейчас тоже обломится – трехкомнатное… образование. Где-нибудь на Камчатке. Да видать, недочет какой-то вышел – никто по его душу не объявился. Оно, в общем-то, и понятно: с жилищным фондом сейчас напряженка. Поди-ка напасись на всех. Да и в школу Матвеичу, седьмой десяток разменявшему, неприлично как-то. И так умный.

Побегал еще дед Митяй, посуетился. Послушал людишек, посмотрел, какие они все спокойные, довольные. Хвостатые, рогатые… Притомился. Вернулся в избу свою, на лавку присел – передохнуть. А то, вон, ноги до кровавых мозолей сбил, пока бегал. Портянками наскоро перемотнул, задумался.

«Ну и черт с ними, – решил. – Что я, крайний, что ли? Или мне больше всех надо? Хочу как все!»

Да тут как на мыслях этих себя поймал, подскочил – и ну к зеркалу. Глянул – вроде нет рожек. И морда как морда. Нормальная, набок скошенная. Нос обычный, красный.

Завертелся перед зеркалом – ну как свое отражение сзади поймать? Не выходит. Пришлось по-другому. Всю задницу себе общупал – нету хвоста. Вообще ничего нету, кроме того, что положено.

Отлегло у Митяя от сердца. Повеселел.

«Схожу-ка я к председателю, про Коляна спрошу. Не слыхать, как он там? Добрался до Новосибирска? Заодно исподволь узнаю, может, и мне с энтого сог-ла-шения чего причитается. И когда можно будет получить».

Сделал дед Митяй шаг-другой – и остановился. Не так что-то. А вот что не так?.. Постоял, подумал, еще раз зад пощупал. Вроде все на месте, ничего лишнего. Рукой махнул – а ну его! Пошел к дверям… Хм, странно – вот опять:

– Цок-цок, цок-цок.

Вышел на крыльцо, на ступеньку присел. По сторонам глянул – на огороды, лебедой поросшие, на калитку, что на петле одной висит. Головой покачал – починять надо. Задумался, постучал копытом по приступке. Хорошее копыто, крепкое. Камень дробить можно. Н-да…

Марина Ясинская

Старая графиня сидела у окна. Глаза прикрыты, голова откинута на высокую спинку кресла-качалки. Солнечные зайчики бегают в складках темного муарового платья, прячутся в тонкой, похожей на паутинку шали и рассыпаются ореолом вокруг тщательно уложенных волос. Яркий свет размыл контуры, и кажется, будто кресло с графиней парит над полом, а лучи проходят прямо сквозь нее. Собственно… так оно и есть. Не знаю, спят ли другие призраки, но у бабушки послеполуденный отдых – это святое!

Я с комфортом расположилась в разбитом вазоне на перилах лестницы и наслаждалась ничегонеделанием. Бабушка у меня – женщина энергичная и дотошная. Чуть проснется – сразу какое-нибудь безотлагательное дело найдет! В одном углу паутины излишек снять нужно, в другом, наоборот, – добавить. Мусор рассортировать и выкинуть тот, что дурно пахнет или выбивается из общей «композиции». Почистить остатки окон, заткнуть трубу в подвале, чтобы не гудела, вынуть из дымохода дохлую ворону… И поскольку единственное, что бабушка может сама, – это выдавать ценные указания, все домашние дела ложатся на меня.

«Ну-ка, Нюшка, не ленись, – отчитывает она меня каждый раз, когда я устраиваю забастовку. – Молодым физический труд полезен. Вот доживешь до моих лет, тогда и будешь прохлаждаться…»

В свободное время еще и книжки читать заставляет! Думаете, негде их взять в разрушенной усадьбе? Как бы не так! Бабушка их из своих воспоминаний материализует. У призраков особенность такая есть – создавать предметы, которые им были дороги при жизни. Конечно, это не настоящие вещи. Обычный человек если и увидит такой предмет, ни взять, ни использовать его не сможет. Только ведь я не человек, а тень. Живу на границе двух миров – реального и потустороннего. Вот и приходится под надзором графини штудировать фантомные фолианты.

По вечерам к нам Афанасий Никитич заглядывает – потомственный домовой. Правда, дом, за которым он присматривал, снесли полвека назад, и Никитич переквалифицировался в гаражного. Но так, говорит, даже лучше. Ответственности поменьше, да и мобильность повысилась. Никитич к нам в гости никогда с пустыми руками не ходит. Мне гостинец какой принесет, а графине – свежие газеты с журналами. Ух, какие они с бабушкой политические дебаты устраивают! Аж мыши со страху под пол прячутся. Потом прошлое вспоминать начинают. Сначала вздыхают долго, а затем бабушка обязательно материализует рояль и романсы поет или играет Шопена. Романсы я не люблю, зато под Шопена по залу кружиться – одно удовольствие.

Так бы мы и жили себе спокойно, если бы…

– О, снова пожаловали! – скрипнуло кресло, и графиня резко подалась к окну, вцепившись в подлокотники. – Что ж им тут как медом намазано!

– Бабушка, так ты уже проснулась? – соскочила я с перил.

– Поспишь тут, когда эти опять по дому шастают. Ты, Нюшка, замечталась, что ли? Неужели не слышала, как они на своих тарахтелках приехали?

И правда, не слышала. Видно, задумалась глубоко.

– А нет ли там… случайно… – пытаюсь я унять дрожь в голосе.

– Есть, есть, – усмехается бабушка, – вон твоя зазноба. Опять в бумагах закопался по самые уши. И что ты только в нем нашла? Худой, рыжий, еще и в очках. Разве что ростом, как мой Вася. Ох, и видным же мужчиной был граф Василий Алексеевич. Помню, когда нас на балу у княгини Голицыной представили друг другу, я на цыпочки вставала, чтобы ему пигалицей не показаться. А что за роскошные усы у него были…

Люблю истории про бабушкиного мужа, но сейчас мне совсем не до них. Я бы давно сорвалась с места и подлетела к окну, если бы не яркое солнце. Везет бабушке: для нее прямые солнечные лучи безвредны, а меня они обжигают сильнее огня. День сегодня ясный, безоблачный. Хоть бы одна тучка небо закрыла, а то так и от любопытства помереть можно!

Люди в бабушкином доме появлялись редко. Иногда бездомный от непогоды спрячется или подростки залезут. Но надолго никто здесь не задерживался. И вдруг два месяца назад началось к нам настоящее паломничество. Приезжают важные такие, при галстуках, и все ходят, осматривают. Бабушка даже волноваться начала, что это за ее спрятанным наследством охотники явились. Она его перед смертью в тайник убрала, для потомков. Вот только всех графских потомков одна война за другой унесла…