Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

Сьюзен хотела верить в это, она на это надеялась.

Конечно, она не могла не думать о нем и конечно она его все еще любила. Но прекрасно понимала, что все уже для них двоих осталось в прошлом.

Она стояла спиной к дивану, скрестив руки на груди, когда молчание было нарушено всего лишь одним словом:

— Мелл?

Это был голос Джима, и Сьюзен с радостью и восторгом обернулась. Это было чудом — Джим очнулся и Мелл вернулась. Но счастье ее было скоротечным.

Вместо Мелл, Сьюзен увидела старуху с огромным ножом, которым та провела (как показалось Сьюзен) черту в воздухе, после чего ее руки и белая майка окрасились красными крапинками. Джим издал протяжный гортанный звук и опрокинул назад голову. Под его подбородком начала расширяться глубокая рана, быстро заполняющаяся кровью.

Лицо старухи осталось непроницаемым и только в глазах искрилось безумие.

Сьюзен открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Глаза ее широко открылись, щеки побелели. Она попятилась назад, но споткнулась и упала на пол.

Старуха осталась стоять на месте, опустив вниз голову, словно чего-то ждала. И вскоре, это произошло — дрожь, словно от электрического разряда, прошлась по всему ее телу, от головы до ног.

— Ооо, Боже! — с восторгом прокричала она и повернулась в сторону Сьюзен. — Что за наслаждение.

Сьюзен продолжала глядеть на женщину, с которой на ее глазах произошел удивительный метаморфоз, с тем же недоверием, с каким смотрит подросток, которому продемонстрировали первоклассный фокус.

Теперь перед ней стояла женщина, помолодевшая на двадцать лет и следящая за своей внешностью — очень высокая (не по возрасту) грудь; ровный пресс, без намека на выпирающий живот; длинные стройные ноги и округлые бедра, хорошо смотрящиеся в узких белых шортиках; еле заметными морщинами около глаз, длинные белокурые волосы, без малейшего намека на седину. Другими словами — это была эффектная женщина бальзаковского возраста.

И все это могло бы показаться волшебством, если не жуткое убийство Джима, лицо которого начало уже бледнеть из-за огромного количества потерной крови, которая продолжала стекать ему на грудь из зияющей в горле раны.

— Такого удовольствия, скорее всего еще никто и никогда не испытывал. Ты буквально испытываешь, как с тебя слетает груз двадцати лет. — Женщина, с безумной улыбкой на лице, медленно пошла на встречу к Сьюзен. — Такого удовольствия невозможно получить даже от первоклассного секса.

— Мелл?! — прошептала испуганная девушка. Перед ней конечно была ее знакомая. Бывшая подруга ее бывшего парня. Но, Сьюзен никак не могла в это поверить.

— Да, красотка. Ты рада меня видеть вновь? — Мелл приподняла руку, в которой сжимала нож, на уровень своих глаз. — Рада, что со мной все в порядке?

— Ты убила Джима, — только и смогла произнести Сьюзен в ответ.

— Ты тоже бы так поступила на моем месте, превратись в дряблую старуху в свои двадцать лет.

— Нет, — полушепотом заявила Сьюзен, отрицательно качая головой, оставаясь сидеть на полу, смотря, как медленно приближается к ней окровавленная женщина с ножом наперевес. В эту минуту, Сьюзен казалось, что мертвая девушка в ее номере была предпочтительней в качестве собеседницы, чем постаревшая Мелинда Мерцер, одержимая убийством в порыве возвращения утраченной молодости.

— Да, дорогуша! Да! — Мелл не мигая, смотрела в глаза Сьюзен и та, словно загипнотизированный кролик, ждала когда к ней подползет удав. — Все бы поступили также на моем месте. Уверена, что вернуть молодость, пусть и таким способом, захотели даже те, кто прожил полные свои года, без прыжков во времени, как в моем случае! — Последние ее слова превратились в истошный крик.

— Ты убила человека, которого хорошо знала и смела называть своим другом!

Мелл остановилась в пяти шагах от Сьюзен и с утомлением закатила глаза к потолку, после чего с глумлением добавила:

— Я убила Уолтера, к которому имела хоть какие-то чувства, а ты мне говоришь о Джиме. Джиме, который и так стал похож на овощ. Так что, я скорее ему помогла.

Сказанные Мелл слова, прозвучали в голове Сьюзен динамитным взрывом.

— Нет! Ты лжешь! Ты не могла его убить!

— Твое право верить во что угодно, но сказанные мной слова — чистая правда. Всадила ему в башку кочергу, при этом испытав несказанное удовольствие. Но не грусти о нем, вы очень скоро с ним встретитесь. — Все это Мелл преподнесла в виде великолепной новости, с восторгом и весельем. Но следующую фразу она изрекла с нескрываемой ненавистью и злостью к своей оппонентке:

— Теперь тебя ждут лишь цветы на могиле, сука и никакой свадьбы!

Мелинда явно не знала об их с Уолтером разрыве и Сьюзен не имела ни малейшего желания просвещать ее. Но даже если бы и захотела, то все равно бы не смогла — она лишилась возможности не только говорить, но и воспринимать все вокруг как реальность.

Сделав три быстрых шага, Мелинда оказалась перед Сьюзен, возвышаясь над ней, как голиаф перед Давидом, предвкушая новую волну наслаждения и необоснованной мести. Сьюзен подняла огромные от ужаса глаза вверх, уставившись на нож, с острия которого упала капля крови Джима. Она приземлилась ей на щеку и покатилась вниз, словно кровавая слеза мученика.

— Это справедливо, — заявила Мелл, вбирая в себя энергетику момента. — Я вернусь в прежнее тело, забрав молодость у тебя, а не у кого другого. — Мелл улыбнулась и зрачки ее сузились. — Прощай, детка и не держи на меня зла, ведь все во власти Судьбы.

Говорят, что перед смертью вся жизнь пробегает перед глазами. Тим не верил в подобные высказывания, до данного момента.

Старик действовал умело — он не мог ни вдохнуть, ни сделать глотательное движение. К тому же Хорн сжимал его горло, там, где его пальцы наносили как можно больше боли. Он поднял Тима над полом, от чего тот мог дергать только ногами. Носками кроссовок он бил старика по ногам, но это не приводило ни к малейшим результатам — ноги Хорна были словно бетонными. В глазах Тима начало быстро темнеть — сначала исчезла кухня, потом нижняя часть Хорна, затем осталось только его лицо изрезанное глубокими морщинами, лишенное начисто кожи на левой щеке и с обвисшими мешками бровей поверх провалов глаз. А вскоре остались лишь эти провалы, в черноте которых можно было с трудом разглядеть мутно-белые кружочки — его глазные яблоки.

Со временем исчезли и они.

Перед Тимом Алленом Ашер распростерлась бездна. Она была бездонной и манящей. Она шепталась, выла и молила его об отречение от всего земного. Сулила ему освобождение, смирение, утешение…

Бездну заменила яркая вспышка и Тим увидел самого себя, летящего в эпицентр всего этого светового излучения. Свет накатывал пульсациями, словно морские волны, повинующиеся приказам лунным приливам и отливам.