Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

— Это псалом. Читать разучился? — почти с презрением сказал Гарри, не отводя глаз от могилы.

— Может и псалом. — Санни рыгнул и скривился от кислого привкуса во рту. — Я всегда прогуливал воскресную школу.

Не дожидаясь пока религиозная тема будет окончена, Тим вонзил лопату в могильный холм и первым отбросил горсть земли в сторону, показывая наглядный пример своим товарищам, чем им предстоит заниматься в последующие несколько часов.

Они копали азартно и усердно, предвкушая незабываемый праздник, до которого оставалось ещё полтора месяца. Они и представить себе не могли, что последняя ночь спокойного сна для них уже осталась в прошлом, и теперь их будет преследовать бессонница, а после — непродолжительные сны полные кошмаров.

Каменная плита была с корнем вырвана из земли и теперь лежала опрокинутая в стороне. Перед ней зияла довольно глубокая яма, в темноте которой различались три согнутых спин, которые с периодичным постоянством выпрямлялись, для того чтобы выбросить очередную порцию земли на поверхность. Когда Тим в очередной раз вонзил лопату в сырую землю, она с глухим стуком ударилась обо что-то твёрдое. Могилокопатели возликовали и принялись за работу с удвоенным усердием.

Вскоре из-под влажной и вязкой земли появилась поверхность крышки потускневшего от времени и сырости гроба.

— Теперь десерт! — с ликованием воскликнул Гарри. Луна, на миг появившаяся из-за туч, отразившись блеском в его глазах. Он первым начал ломать доски острием лопаты и прогнившее дерево не устояло перед первым же ударом, что заставило подумать парней о скором завершение физической работы. Но разломить крышку оказалось не так уж и легко — дерево скрипело, трещало, но вбитые на совесть гвозди вырывались с явной неохотой. И всё же трое молодых сильных парней смогли довести дело до победного конца. Гарри и Санни упали на колени и принялись выбрасывать в разные стороны остатки сломанных досок.

— Я поднимусь наверх, — с перебитым дыханием произнёс Тим. — Будите кидать мне кости, а я их буду складывать в мешок.

— Тим, — повернув к нему голову и продолжая ломать доски, позвал его Санни, — может нам ещё кого-то выкопать? Ну, для того чтобы праздник получился поистине незабываемым.

Поднявшись на поверхность, Тим улыбнулся:

— Посмотрим.

Тим поднял мешок и приоткрыл его горловину.

На верху, Тим почувствовал, что ветер стих. Казалось, сама природа ужаснулась поступку этих трёх молодых парней. Луна полностью скрылась за огромной массой облаков и теперь на кладбище опустилась непроглядная тьма и её верная спутница — мёртвая тишина.

Тим осматривался по сторонам, когда на поверхности ямы появилась голова Гарри.

— «Быть или не быть? Вот в чём вопрос!» — воскликнул он словно второразрядный актёр получивший, неожиданно для самого себя, главную роль в бродвейской постановке произведения Шекспира, направив луч света на человеческий череп в своей руке. Череп был бледно-желтого цвета, без нижней челюсти и двух верхних зубов. К голове прилипла пара серых волосков.

— Йорик! — с перекошенным лицом плохо изображенного ужаса воскликнул Гарри — Ты ли это? О, бедный Йорик!

— Кончай дурачиться и клади его в мешок.

Гарри распрямил ладонь и слегка её нагнул и череп покатился прямо в расправленную горловину мешка.

Не успел Гарри вновь спуститься, как откуда-то издалека раздался крик. Тим и Гарри оглянулись и увидели прыгающий луч света, что приближался к ним с западной стороны кладбища.

— Твою ж мать!… - выругался Гарри, повернув козырьком вперёд свою бейсболку. — Хорн!

Парень был прав, к ним спешил сторож кладбища Джонатан Хорн, освещая себе путь фонарём размером с автомобильную фару, при этом перебирая все ему известные неприличные слова в адрес ночных осквернителей могил.

Старик Хорн был невысоким человеком, но вполне коренастым, хотя старость и бесконечные запои, сделали из него жалкого и тщедушного человека. Когда он добежал до разрытой могилы, все трое уже были на поверхности, встав стеной в ряд.

— Что же вы делаете, дьявольские отродья! — завопил пьяным голосом Хорн. — Антихристы! Проклятые выродки!

— Попридержи язык, старик. — Перебил его брань Тим. — Мы не позволим себя оскорблять какому-то грязному алкашу.

— Ты как со мной разговариваешь, щенок! — возмутился ночной сторож, закрывая лиц ладонью от ярко бьющих фонарей вандалов. — Мать тебя не слышала. Знала бы она, какого ублюдка она выносила девять месяцев в себе, а потом ещё вдобавок и воспитала. Отпустите фонари, чтобы я мог видеть ваши лица!

— Ишь чего захотел! — вступил в брань и Гарри. — Если мы и отпустим фонари, то только для того чтобы отутюжить твою пьяную физиономию своими ногами.

— А я смотрю, вы смелые, ничего не скажешь: трое молодых против одного старика…

— А ты не взывай к нашей совести, — с легкой дрожью в голосе, готовый в любой момент перейти на фальцет, воскликнул Санни. — Всё равно бесполезно. Так что лучше убирайся обратно в свою конуру.

Лицо Хорна слегка изменилось. Рука, прикрывающая до этого глаза, опустилась, беззубый рот слегка приоткрылся, а губ коснулась улыбка.

— Я узнал тебя по голосу, парень. — После этих слов он зашёлся в кашле. Так вначале решили парни, но они ошиблись — старик смеялся. — Ты сын Питера Демпси — городского бухгалтера. Извини, мать не знаю. По-моему тебя зовут Санни. — Произнеся его имя, старик вновь засмеялся и в этот раз смех длился дольше. — Да, Санни. Теперь я вас легко вычислю. Осталось лишь оповестить шерифа, он с вами по-другому поговорит, уж поверьте. Посмотрим, как вы тогда запоёте. Ему вы наверняка не станете грубить. Он вас сделает кроткими как ягнят.

Всё ещё смеясь, старик повернулся к ним спиной, с явным намереньем вернутся в свою хибару, в которой он жил последние четыре года, после чего продал свой небольшой дом в самом центре города на снос, логично предположив, что лачуга на кладбище куда удобней, да ещё находится совсем близко от рабочего места. Тим, не знал, есть ли в «особняке» старика телефон, по которому он мог позвонить шерифу Уолтерсу, но был уверен, что не собирается стоять, сложа руки и ждать ответа. Вместо этого Тим шагнул за стариком, который все еще продолжал смеяться, схватил его за грязный ворот серого комбинезона и потянул на себя.

— Что… — в голосе Хорна послышались нотки возмущения, но пока что не испуга. — Отпусти меня, сучий потрох!

Тиму нужен был страх, а ещё лучше ужас и моление о пощаде. Старик же и не думал доставлять ему такого удовольствия. Тогда Тим решился на отчаянный шаг — он толкнул старика в костлявую грудь прямо в открытую пасть могилы.

Старик не успел даже вскрикнуть, так как произошедшее стало для него полной неожиданностью. Не только для старика, но и для товарищей Тима.