Руслан Ерофеев - Хтонь. Зверь из бездны

– Вот так номер! – выдавил из себя майор.

– Пагади, дарагой! – оборвал его Доктор Жмур. – Она била бэрэмэнна, но при этом аставалась дэвствэнницей! Дэвствэнная плэва аставалась нэ паврэжденной до мамэнта изнасилования, каторый нэпасрэдствэнна прэдшествовал мамэнту смэрти.

– А ты ничего не путаешь, пьяное грузинское мурло? – с подозрением спросил Стрижак. – Как такое может быть? Это же… чудо какое-то. Единственный подобный случай, который мне известен, описан в Библии, но марксистско-ленинское учение прямо указывает нам, что это всего лишь древнееврейские сказки.

– Да какое, на хрэн, чудо! – нетерпеливо отмахнулся Толик. – Такое «чудо» любой гинэколог видит раз в полгода, а то и два раза! Всэго лишь асобэнности строения дэвствэнной плэвы, каторая асталась в цэласти послэ палавого акта! Странно другое…

От избытка чувств руки Жмура опять задрожали, и он, плеснув себе в мензурку «андроповки», отправил водку одним движением в свою косматую пасть. То же самое проделал порядком обалдевший от увиденного Стрижак со своей порцией и своей пастью.

– Так, что там у нас дальше, пасмотрим-ка… – Толик взялся за свои инструменты и сделал первый надрез. Глаза его расширились, он с шумом выпустил воздух из волосатых ноздрей. – Никагда такого нэ видэл… Мнэ прихадилось прэпарировать трупы женщин, пагибших чэрэз нэскалька часов послэ палавого акта. Но там била савсэм другая картина…

– А в чем дело? – поинтересовался Стрижак, опасливо косясь на глубокий надрез на лобке и животе трупа.

Жмур аккуратно изъял несколько мазков биоматериала для исследования и лишь потом ответил:

– Паистинэ гигантское каличэство спэрмы во влагалище трупа свидэтэльствует о том, что прэступник савэршил с жертвой нэскалька палавых актов, в том числэ и послэ ее смэрти…

– Ты хочешь сказать… – Стрижак на мгновение задохнулся. – Хочешь сказать, что он… насиловал труп?!

– Вряд ли здэсь примэнимо слово «насиловал», – мрачно отвечал Толик. – Но это прэдпалажение косвэнна падтвэрждается тэм, что убийца нэскалька раз пэрэварачивал тэло…

Договорить он не успел – с полуоткрытых губ мертвой сорвался еле внятный вздох.

У майора Стрижака имелась одна любопытная особенность организма. На каждое явление окружающей действительности у него находилась своя присказка – грубоватая, но меткая и очень смешная.

«В каждой хорошенькой девушке, в каждой отзывчивой лапушке могут быть где-то запрятаны б… дские гены прабабушки», – предостерегал он Казарина или Толю Жмура, когда один из них в очередной раз влюблялся «навечно» в какую-нибудь симпатичную и с виду добропорядочную особу.

«Из дыры торчат копыта – утонули два джигита!» – печально констатировал Стрижак потом, когда всякая видимость добропорядочности у избранницы друга рассеивалась в слепяще-ярком свете реальности.

«Кудри вьются, кудри вьются, кудри вьются у б… дей. Отчего ж они не вьются у порядочных людей?» – это, разумеется, также относилось к амурным делам не очень удачливых в любви приятелей, которым все никак не удавалось остепениться и найти себе по второй половинке.

Сам Стрижак был давно и счастливо женат на чудесной женщине, которая работала врачом-рентгенологом в светлопутинской областной больнице. Весь персонал мужского пола от главврача до последнего санитара сходил с ума по красавице, и было непонятно, чем ее прельстил внешне невзрачный лопоухий опер. Друзья не без оснований подозревали: дело в том, что Стрижак просто-напросто умел, как никто другой, виртуозно трепать языком.

Услышав звук, раздавшийся из недр мертвого тела, майор сначала чуть не полез под кушетку от страха, но потом ничего, оправился. Медленно пригладил руками свои уши, которые в этот момент топорщились больше обычного, и потрясенно изрек:

Доктор Жмур не стал оспаривать абсурдность нарисованной Стрижаком жутковатой картины, хотя лучше, чем кто-либо другой, знал, что эрекции у трупов, как правило, не бывает. Однако он так же хорошо знал, что не бывает у мертвецов и дыхательной деятельности. Но знания – знаниями, а труп, который только что еле слышно вздохнул – вот он, тут, на препараторском столе с потемневшим от времени кровостоком, зияет свежевскрытой брюшиной. И на галлюцинацию это дело никак не спишешь: вздох хорошо слышали оба, а случаи коллективных глюков, как помнил Доктор Жмур из курса психиатрии, прослушанного в мединституте много лет назад, – исключительная редкость.

– Хатэл би я тэбэ сказать, будто знаю, что это было, – проговорил Доктор Жмур. – Так хатэл, что даже вспатэл…

Собравшись с духом, Толик вновь взялся за корнцанг и скальпель, с тоской глянув на вторую бутылку «андроповки», из которой Стрижак только что вытряс себе в рот последние капли. Опер после этого еще больше опьянел и пустился в пространные философические рассуждения весьма мрачного свойства:

– А ведь, ежели поразмыслить, то мы все труположцы! Ведь все равно все умрут. Так что мы все гребем потенциально дохлых баб! Вот и выходит, все мы в каком-то смысле некрофилы! Правда, исходя из этого, можно взглянуть на ситуацию и наоборот: это бабы скачут на потенциальных мертвецах…

Не слушая пьяную болтовню начальника угрозыска, Доктор Жмур ввел в разрез расширитель и удивленно присвистнул.

– Что там? – поинтересовался заплетающимся языком Стрижак и, не сдержавшись, нервно хохотнул. – Золото, бриллианты?

– Ни хэра там нэт! – буркнул Толик и, взяв в руки кюретку, стал копаться в разрезанном животе трупа.

– А что есть? – не отставал Стрижак. – Зародыш есть? Или этот, как его – плод?

– Ничэго нэт! – В голосе Толика послышались нотки отчаяния. – Пачти всэ внутрэнние органы будто карова языком слизала!

– Как так может быть? Ведь на теле не было никаких разрезов! – Стрижак, даже пьяный, соображал быстро.

– Пахожэ на вакуумную аспирацию… – задумчиво протянул Доктор Жмур.

– Чего? Какую еще обсирацию? – озадаченно потер уши Стрижак.

– Ну, как при абортэ извлэкают плод с помощью вакуумного атсоса, – пояснил Толик, устало покуривая беломорину, зажатую корнцангом. – Но сдэлана апэрация как-то топорно. Нэ ашыбус, если скажу, что дэвачка умэрла от пневмоэмболии.

– Ты нормально можешь объяснить, чурка нерусская?! – разозлился Стрижак.

– Пневмоэмболия – это кагда крупные сасуды закупариваются ваздушным тромбом, – не обиделся Доктор Жмур. – В полости матки саздается палажитэльное давлэние вмэсто атрицатэльного, и воздух пападает в кравэносную систэму. Пневмоэмболия лэтальна…

– Так ей что, аборт сделали, что ли? – спросил Стрижак, и даже уши его приняли вопросительное выражение.