Стив Альтен - Мег. Дьявольский аквариум

– Но при чем, черт возьми, здесь бассейны для мегов?!

– Совершено ни при чем, за исключением того, что мое собственное правило большого пальца состоит в том, чтобы не делать выводов, не имея прямых доказательств… А в данном случае прямое доказательство – вот эта диаграмма. – Монти разворачивает нарисованную от руки поэтажную карту аквариумов. Галереи Т-2 и Т-10 помечены надписями по-арабски. – Видишь? Эти слова переводятся как «белая сестра». Подозреваю, что Магед имел в виду твоих акул. Если только он не ждет на обед Хиллари Клинтон.

Дэвид выхватывает у Монти поэтажный план, спиной заслонив его от остальных членов группы, которые уже проходят в камеру очистки.

– Где ты его взял?

– На полу. Выпал из заднего кармана египетского директора, когда он наклонился завязать шнурок.

– Господи, Монти! Надеюсь, Капитан Дуболом не видел, как ты это свистнул.

– Пусть сам разбирается, – говорит Кайли. – Монти просто самый заурядный вор.

– Категорически не согласен. Во мне нет ничего заурядного.

– Тсс. Прекратите собачиться! – Дэвид быстро просматривает поэтажный план. – Здесь есть еще какая-то пометка. Галерея Т-1. Монти, можешь перевести?

Монти, прищурившись, вглядывается в арабскую вязь:

– Здесь написано… «плохая рыба».

Джонас с Маком возвращаются в институт в начале третьего ночи.

Исследовательская лаборатория расположена в подвальном этаже крыла, где находится «Загон для мега». Это воздухонепроницаемая комната площадью три тысячи квадратных футов, не считая двухсотфутовой холодильной камеры. В лаборатории шесть рабочих станций, оснащенных алюминиевыми столами, ванны с пресной и соленой водой, высокоскоростные компьютеры, соединенные с дуплексными лазерными принтерами, плоттером и сканером. Еще один рабочий стол установлен по всей длине задней стены, столешница завалена пипетками и пробирками, чашками Петри, охлаждаемыми центрифугами, флюорометрами, измерителями кислотности, а также инвертированными и сложными микроскопами с камерами и призмами Номарского.

За столом у задней стены между доктором Стелзером и доктором Николсом сидит дородный белый мужчина с темно-каштановым волосами и аккуратно подстриженной бородкой. Глядя в микроскоп, мужчина что-то записывает в блокноте.

Когда Джонас с Маком входят в помещение лаборатории с сильно кондиционированным воздухом, доктор Николс встречает их словами:

– Джонас, мои искренние соболезнования по поводу гибели пилота подводного аппарата. Если бы я знал…

– Зачем ты меня звал?

– А затем, что мы обнаружили что-то очень важное… Нечто потрясающее и в то же время пугающее.

Мак показывает на мужчину с каштановой бородкой:

– А кто этот парень?

– Мой коллега. Доктор Джесси Браун. Доктор Браун – судмедэксперт. Надеюсь, ты не возражаешь, что я пригласил его сюда. То, что мы обнаружили… это выше моего понимания. Пожалуй, доктор Браун вам все лучше объяснит. Ведь он специалист.

Джесси Браун, подняв глаза от микроскопа, протирает запотевшие стекла очков галстуком:

– Доктор Тейлор, слышал, у вас сегодня был тяжелый день. Надеюсь, я не испорчу вам настроение еще больше.

– Я дам вам знать, когда услышу, что вы хотите мне сказать.

– По просьбе доктора Николса последние шесть часов я занимался анализом образцов ДНК мегалодона, которого вы зовете Ангелом, а также ее убитого детеныша, старшей сестры детеныша и двух потенциальных отцов. Но прежде чем я расскажу о результатах, я хочу объяснить вам сам процесс. Для нас самое главное – это создать профиль ядерной ДНК. Будь то доисторическая акула или человек, все мы получаем половину ДНК от матери и половину от отца. Это происходит при зачатии и со временем не меняется, за исключением тех случаев, когда задействованы раковые клетки. И два индивидуума, если только они не идентичные братья или сестры, не могут иметь одинаковый профиль ДНК. У людей ДНК везде одинаковая: и в корнях волос, и в клетках кожного покрова, и в белых кровяных тельцах. Репродуктивные клетки также имеют одинаковый профиль ДНК. Мы не используем клетки крови, поскольку у них нет ядра. Замечу, что я не морской биолог и не специалист по мегалодонам, но осмелюсь предположить, что законы ДНК, применимые к людям и другим видам, также применимы и к вашим монстрам. При проведении судебной экспертизы мы определяем короткие тандемные повторы, или КТП, в ядерной ДНК. Короткие тандемные повторы – это повтор от двух до пяти нуклеотидов, непосредственно примыкающих друг к другу в последовательности ДНК. Например, – доктор Браун показывает на экран своего компьютера, – в этой последовательности из шестнадцати оснований «ТАГАТАГАТАГАТАГА» мы имеем четыре копии тетрамера «ТАГА», соединенных по типу «голова – хвост», что демонстрирует достаточную общность и делает их…

Джонас, зевая, перебивает доктора Брауна:

– Простите, но при всем моем уважении, сейчас уже поздно, и у меня мозги не работают.

– Ладно, тогда перехожу к главному. Поскольку нам необходимо определить конкретного мегалодона, зачавшего или погибшую самочку, или ее более крупную сестру, мы очень строго подходим к определению границ достоверности. Девяносто девять и девять десятых процента – это минимальная величина, позволяющая нам считать, что самец, вероятно, является биологическим отцом. Если мы имеем девяносто девять и восемь десятых процента, значит самец определенно не является отцом.

– Вы меня пугаете, – заявляет Мак, растянувшись на алюминиевом столе. – Когда мне предъявили претензии в отцовстве ребенка от одной филиппинки в мою бытность на Гуаме, я определенно получил бы инфаркт, если бы мне сказали, что с вероятностью девяносто девять и восемьдесят девять сотых процента в жилах маленького Рафаэля Эрреры течет кровь Макрейдсов.

Доктор Браун улыбается:

– На первый взгляд совсем несущественная разница, но в мире ДНК – это день и ночь. В реальной жизни у нас совпадает ДНК с кучей разных организмов. Например, шестьдесят процентов – с микроорганизмами, девяносто восемь процентов – с шимпанзе. Согласно последним исследованиям, у нас сто пятьдесят четыре общих гена с мышами, собаками и – хотите верьте, хотите нет – со слоновой акулой. И только совсем маленький процент делает нас уникальными.

– Именно это я в свое время и сказал Консепсьон, но она и слушать ничего не хотела. Черт, у этой женщины было четырнадцать малышей!.. Она хотела выиграть в лотерею.

– Док, так как насчет мегов? – откашлявшись, спрашивает Джонас.

– Хорошо. Давайте начнем с ее более крупной сестры Белль. Мои тесты дают вероятность 99,9999 процента и даже выше, что отцом Белль действительно был большой самец. Что касается Анжелики, профиль ее ДНК на девяносто восемь и семь десятых процента соответствует профилю большого самца и мега, которого вы зовете Аль Капоне. Одним словом, нет никакого совпадения. Ноль.