Джон Коннолли - Музыка ночи [litres]

– Идем, – вымолвила она и повела ван Агтерена в кабинет ученого.

В книге открылась вторая страница. На ней присутствовал анатомический портрет ее отца, да такой, что вызвал бы зависть у самого Везалия [33] Андреас Везалий (1514–1564) – голландский врач и анатом, основоположник научной анатомии. . С одной стороны безукоризненно изображалась правая половина лица Схюлера, но отчего-то с широко открытым ртом, как будто его изобразили в момент вопля. Другая половина, левая, была без кожи, а в явленной наружу плоти копошились странные насекомые с четырьмя когтями, различимыми вокруг пастей, и челюстями-хелицерами, торчащими из брюшка.

При этом какое-то насекомое вылезало прямо из пустой глазницы Схюлера.

– Кто-то играет в жестокую игру, – прошептала Эйлин, и ван Агтерен решил, что это намек на подозрение в его адрес.

– Кто угодно, только не я! – воскликнул он. – Меня даже не было в доме!

Эйлин моментально смягчилась.

– Прости, – взмолилась она, приникнув к своему возлюбленному. – И как такое мне вообще взбрело в голову! Но я в отчаянии. Вскоре после твоего ухода я захотела посмотреть на книгу и обнаружила, что она открыта как раз на этой странице. Слуги клянутся, что знать ничего не знают, и я им верю. В кабинет батюшки они никогда не осмеливаются заходить даже для уборки, чтобы не отвлекать его от работы.

Ван Агтерен захлопнул фолиант, спрятав нелицеприятное изображение Схюлера. Секундное прикосновение к обложке вызвало в его руке неприятно покалывающую пульсацию.

– Дело в книге, – подытожил он. – Ее нельзя было брать.

– И что ты предлагаешь с ней делать? Закопать ее в землю?

– Нет, – ответил ван Агтерен. – Я думаю ее сжечь.

Когда они с Эйлин прибыли на кухню, в печи уже ярко пылал огонь. Слугам они велели выйти, а затем ван Агтерен щедро подбросил в огонь поленьев, доведя жар до такого уровня, что приближение к зеву печи нестерпимо обдавало зноем лицо. Наконец, когда буйство пламени его устроило, он метнул фолиант в самую гущу гудящих, беснующихся языков, лижущих древесину. Однако печь тотчас дохнула таким смрадом, что оставаться на кухне оказалось свыше сил.

Но гнусная вонь уже просочилась в коридор. Можно было подумать, что в печи жарился гнилой труп какого-то зверя. Вскоре запах заполонил весь дом. Эйлин стало дурно, и ее стошнило. Послышался настойчивый стук в дверь: на крыльце маячил их сосед Янссен, сетуя на несносный запах. Оказывается, смрад разнесся на всю округу. Ван Агтерену не оставалось ничего иного, кроме как вынуть фолиант из огня. Книга, кстати, почти не повредилась: обгорел лишь краешек, причем обложка в этом месте покрылась волдырями, как чья-то кожа.

Книгу ван Агтерен сунул в мешок, добавил туда кирпичей.

Он направился к ближайшему каналу и выкинул мешок в воду. Лишь когда тот затонул вместе со своим содержимым, ван Агтерен вернулся в дом ученого.

Запах в доме по-прежнему чувствовался, и слуги в попытке от него избавиться жгли шалфей. Ван Агтерен сидел с Эйлин, а их единственным посетителем был нарочный из муниципалитета, пришедший сообщить, что Схюлера найти не удалось, так что с рассветом вновь начнутся поиски.

Со своей возлюбленной ван Агтерен в ту ночь не спал. Ей хотелось побыть одной. В комнате у нее стоял запах мускатного ореха – верный признак того, что у нее наступили дни алых роз.

Ван Агтерен отправился к себе в комнату и взялся за переписку разрозненных заметок своего господина. Записи он закончил лишь тогда, когда начало ныть в глазах. Он сунул для очистки гусиное перо во флакон с водой и смотрел, как чернила сгустками оплывают с пера и клубятся черными прожилками, обращая прозрачную жидкость в черную.

Затем он лег на свою узкую койку, все так же в неотступных мыслях о книге.

Когда он проснулся, было еще темно. Из сна его вывел какой-то звук. Он услышал скрип и обнаружил, что дверь в комнату затворяется. Вместе с тем она оставалась приоткрытой настолько, что в темени коридора взгляд смутно улавливал какую-то фигуру.

– Эйлин? – тихо спросил ван Агтерен.

Ответа не последовало.

Он поднялся и выбрался в коридор. Поглядев налево, успел заметить, как в кабинет отца с сонной плавностью входит Эйлин. Ван Агтерен крадучись тронулся за девушкой.

В комнате ученого горел свет: желтоватая дорожка от него стелилась из-под двери.

Ван Агтерен взялся за дверную ручку. Она была теплой.

Спустя мгновение он очутился в кабинете.

Эйлин, обнаженная, стояла к нему спиной. Ван Агтерен не сразу понял, что ее ступни не касаются пола. Девушка парила в воздухе.

Клубящиеся за нею тени пронизывала тьма, исходящая от некоей субстанции, что высилась подобно статуе из черного стекла, а внутри нее проглядывало бескрайнее множество всевозможных углов и искристо пересыпались сотни тысяч звезд.

Субстанция хотя и имела вид чего-то осязаемого, вместе с тем была полой, поскольку таила в своей утробе вихреобразную пустоту, из которой на ван Агтерена были уставлены блестящие россыпи глаз.

На бюро Схюлера как ни в чем не бывало лежала книга, как будто вовсе не она нынче вечером утонула в буроватых водах канала.

Тело Эйлин сделало оборот вокруг своей оси (непонятно, по своей или по чужой воле).

Ван Агтерен обомлел.

Глаза на лице его возлюбленной отсутствовали, причем само лицо девушки расходилось сетью трещин, которые начинались вокруг пустых глазниц. Эйлин смахивала на куклу, которую в припадке ярости ударили молотком. Внезапно ее плоть стало полосовать невидимое лезвие, отчего тело Эйлин обильно засочилось кровью – и живот, и груди, и бедра. Ван Агтерен увидел, как на ее коже формируются очертания, напоминающие береговые линии неизвестных континентов и карты неведомых созвездий.

И все это время позади нее недвижимо высилось то глыбистое создание, имеющее сходство со стеклянно-обсидиановым человеком.

– Йохан, – изрекла вдруг Эйлин, – та книга содержит миры.

Она расставила руки и ноги. Сзади нее мощно брызнуло осколками стекло, с сыпучим звоном посылая мириады осколков прямо сквозь Эйлин, и на секунду она превратилась в существо из плоти и минерала, дрогнув в тот момент, когда ее душа покинула свою живую оболочку.

Потом все вновь замелькало, и ван Агтерен зажмурился и инстинктивно заслонился руками, испугавшись, что осколки сейчас пронзят и его.

Но ничего подобного не случилось.

Когда он открыл глаза, вокруг была только кровь.

Женевер закончился. Близился к концу и рассказ ван Агтерена.

– Вы мне верите? – с легким вызовом спросил он.

– Да, – вырвалось у Кувре.

Слова слетели с его губ еще до того, как оформились у него в голове.