Константин Нормаер - Душеприказчик

Душеприказчики казались Ецлаву ожившими мертвецами, получившими клеймо вечных страдальцев. Именно на их плечи возлагались грехи умерших, и именно им предстояло своими поступками искупить их.

Святые отцы предупреждали, что своей безумной клятвой Душеприказчики обрекали себя на вечные страдания в бесплодных полях ужасного Лоцлафа.

Ецлава не знал так ли оно на самом деле или нет. Но страх перед этими Прокаженными безумцами был слишком велик, чтобы отыскать правду среди множества пустых домыслов.

Почти каждую ночь, воспоминания возвращали его в тот день, когда их городок превратился в пристанище истинного зла. Тогда он преподавал словесность в местной семинарии и его мало волновал внешний мир, что притаился за окном его скромного кабинета. Но судьба заставила его оторваться от книг и примерить на себя черную мантию с красными символами чужих греха.

Говорят, что отец Оцлав пришел в городок с рекомендациями самого святейшества. После внезапной кончины падрэ Лацла он быстро стал лучшим другом каждого горожанина. Его отзывчивость и мудрость помогали разрешить любую самую сложную проблему, с которой обращались к нему прихожане. Сам Ецлав часто бывая в Пришлом квартале, удивляясь мудрости священнослужителя, всячески восхвалял отца Оцлава. Но каждый раз натыкался на стену непонимания. Иноверцы не очень доверяли подобным благодетелям. Они видели в отце Оцлаве не спасителя, а разрушителя всего сущего.

Только Ецлав не спешил соглашаться с подобными суждениями.

Время шло, и город менялся вместе со своими доверчивыми жителями. И вскоре, наступил день, который явился кошмаром для каждого, кто проживал за каменными стенами. Могущество Оцлава оказалось сильнее человеческой воли, и город воспылал грехом. И когда первый лепесток пламени уже коснулся черепичных крыш, Ецлав переступил грань собственного понимая добра и зла. Он молил всевышнего о прощении каждого кто оступился в своей бренной жизни. И когда вседержитель не откликнулся на его молитвы, он сменил свой кафтан темным балахоном и произнес клятву. И проклятье свершилось – ужасный груз лег на его плечи. Вместе Ецлавом еще шесть человек разделили кошмарную участь.

* * *

– Неужели святой отец оказался приспешником дьявола? – удивился я, дослушав историю.

– Не знаю кем он оказался, но именно он поверг мой город в адское пламя. И все люди, знакомые и не очень, родные и неизвестные мне, праведники и грешники… Их всех забрал огонь.

Проклятый задумчиво покрутил стилет – лезвие, продырявив пол, теперь углубилось в сгнившую древесину.

– Как же ты должен спасти их души?

В ответ собеседник лишь пожал плечами.

– Не знаю. Когда мы поняли, что отец Оцлав обманул всех нас, мы – те, кто еще не поддался его чарам, дали зарок, во что бы то ни стало освободить наш город. Проклятие взятое нами было произнесено, и вот мы оказались между жизнью и смертью, в этих бесплодных землях. Нас раскидало в разные точки этого странного мира, и никто не мог преступить установленную границу.

– Граница – это озеро утопленников? – догадался я.

Проклятый кивнул и добавил:

– Только твой рисунок помог нам разорвать этот призрачный круг.

– Но я больше не могу рисовать, – я разочарованно посмотрел на перо и мятые листы бумаги.

– Тебе придется пробовать. Снова и снова, пока не получится. Иначе нам не пробраться в город.

– Почему?

– Не сейчас. Всему свое время, – уклончиво ответил Проклятый.

– Тогда скажи, кто охотится за тобой? – не унимался я.

– Этого я не знаю, – честно признался Душеприказчик. – Но поверь мне, я, ни за что на свете, не желал бы встретиться с этим исчадием ада.

– А разве в городе мы будем в безопасности?

– Не знаю. Но я уверен, что должен прийти к истокам. Все возвращается на круги своя. В бесплодных землях мы не найдем ничего кроме страдания, и иных, более ужасных проявлений смерти.

– Но почему ты так уверен? – меня просто переполняло множество вопросов.

– Просто доверься и все, – уклончиво ответил Проклятый и протянул мне перо и лист бумаги. – И если ты желаешь, чтобы твое сердце и дальше билось, сохраняя привычный ритм, ты попробуешь что-нибудь нарисовать. Уж не знаю, почему этим полуразложившимся существам нравятся твои художества, но надо эти воспользоваться…

Я в отчаянье бросил перо на землю, а чернильницу – в ближайшее дерево. Ничего не получалось. Руки отказывались слушаться меня, и казалось, что я больше не смогу не только рисовать четкие линии, но и вывести хотя бы маломальскую причудливую завитушку. Чтобы я не пробовал рисовать, выходили лишь непонятные мерзкие каракули.

Раздраженно я запахнулся курткой, и ничего не говоря, повернулся к костру спиной. Все выглядело достаточно глупо, и между тем – доходчиво. Заплутав между двумя мирами, мои таланты растерялись, будто семена из прохудившегося мешка. И как исправить нынешнее положение – я не знал.

Не помню когда именно, но я погрузился в недолгую и приятную дрему.

Меня разбудил резкий толчок в плечо. Протерев глаза, я увидел перед собой помятый рисунок прекрасной девы на желтом слегка мятом листе.

– Как у тебя это вышло? Объясни? – в глазах Проклятого с легкостью читалось нескрываемое удивление.

– Что? – спросони я ни как не мог понять, что произошло. Только окончательно придя в себя, я сумел разглядеть молодую девушку, которая, повернувшись вполоборота, с интересом рассматривала древнюю как сама смерть старуху: серое морщинистое лицо было сжато, словно гнилой овощ, а глаза ввалившись, казались двумя ужасными земляными рытвинами. Девушка вглядывалась в чужое лицо, с интересом и страхом, словно узнавая в них знакомые для себя черты. Великолепная зарисовка казалась мне до боли знакомой, будто я уже видел ее когда-то. Но, с сожалением, я понимал, что не моя рука выводила эти идеальные линии и контуры.

– Это не мой рисунок, – медленно протянул я.

– Я нашел его рядом с тобой, – уточнил Проклятый. – И честно говоря, если этот клочок бумаги поможет нам пробраться за городские стены, мне все равно кто накалякал его. Пусть даже это происки самого Дьявола!

Услышав подобное объяснение, я недовольно поморщился, но ничего не ответил. Перед глазами застыл образ неизвестной красавицы узревшей свою старость. Мерзкая старуха и молодая леди как две стороны одной сущности. А ведь может именно такая судьба и ждала нас впереди?

* * *

Утро после произнесенной клятвы встретило проклятого холодом и пустотой нового мира. Пронизывающий ветер стремительно наполнил его сердце болью и страданиями. С сегодняшнего дня он не принадлежал себе. Теперь его душа и бренное тело предназначались лишь для одной цели – уплата грехов, – и Душеприказчик должен стать разменной монетой в счет вечного долга тысячи мертвых соплеменников.