Регина Лукашина - Блеф во спасение

Даже историческая загадка, связанная с находкой в подвалах Солянки, вызывает аппетит у кладоискателей, почерк его неудачливых похитителей не вязался со способом установки подслушивающих устройств в его квартире. Несоответствие не только показывало нос, оно орало во всё горло. Говоря на понятном для Маринки языке одежды, как ситцевая юбка и унты. Камера видеорегистратора, привинченная к телеге с кобылой. Значит, у похищения с «семейными» силами есть второе дно. И оно его беспокоило так же, как и сам факт утечки информации о загадочном предмете, что никого не волновал с тех самых пор, как служил спудом квашеной капусты в коммуналке. Отдав «конкурирующей фирме» опустошённую ёмкость, Михаил получил в руки не только юридическую свободу своей дочери от тлетворного влияния светской дантистки, но выиграл самое главное — время и сведения. Контакты, файлы и переписку, а ещё фотографии из её смартфона, изучение заднего плана selfi на которых даст ещё и топографическую привязку. Пока же противник, снова вскрыв древний контейнер, обнаружит вместо «кащеевой смерти» пустышку с газетным пеплом, пока снова встанет «на лыжню», у офицера разведки есть фора поставить в известность коллег и выяснить, кому и зачем понадобилась траектория люстры в его квартире во время свистоплясок соседей сверху.

«Есть ещё одна тема, — решил он, сворачивая с Садового кольца на Мясницкую после того, как дочь расцеловала его на радостях ещё раз и нырнула в метро на Сухаревской, направляясь к тётке, — Лена. С ней надо объясниться до того, как начну давать показания и писать рапорты».

Что ж, читатель, отдав должное прочим жанрам, — ироническому детективу с исторической подоплёкой и мелодраме, — переключим, наконец-то, скорость. Переходя на другой уровень, заметим всё же, что события в их развитии потребуют и иного темпа повествования, переходя местами в ритм азбуки Морзе. Что ж, разве сама жизнь, порой, стряхнув созерцательность неспешного размышления у пруда за удочкой, не требует от нас напряжения и концентрации чуть ли не на пределе возможностей ума и органов чувств? Так вперёд, читатель, поторопимся, пока изумлённая Лена открывает дверь.

— Откуда ты узнал?.. — вызвав его немое одобрение, она закрыла дверь на замок и опустила ключи в карман наброшенной ветровки. — Ну, привет!

— Леночка, прости, у нас очень мало времени, — в свою очередь, она не без удовольствия убедилась, что её вчерашнее впечатление о новом приятеле оказалось верным. Мужественные черты, умные внимательные глаза, гибкая сила ягуара в каждом движении, — мне придётся уехать, возможно, надолго. Чтобы ты не думала, как бы я забыл о предложении продолжить знакомство. Всё в силе, Лена. На твой вопрос — отвечу. Если бы ты не заорала на соседа на весь двор, свет в твоём окне на пятом этаже появился вчера через минуту.

— Да уж, вечер вчера не был томным, — журналистка постаралась сбить смущение, улыбнулась со всей искренностью и повела себя так, как её не раз выручал опыт ведения прямого эфира с трудными гостями: если собеседник не знает, с чего начать, дай ему возможность собраться с мыслями. Пока же неси всё, что знаешь, всё, что приходит в голову. — Ты ведь по поводу бронзы решил меня спросить, да? Трещина в кирпиче нарушила его целостность, его можно просто с усилием попробовать разломить. Не получится раздавить, с помощью стамески… Печать потом соберём! А с бронзой — так. Вообще, мне профессор с химического факультета МГУ в своё время объяснял, что патина её облагораживает, повышает цену. Если же задача продать дорого не стоит, в магазине для художников должна продаваться паста для её очистки бронзы на основе олеиновой кислоты, аммиака и окиси алюминия тонкого помола. Будто бы такие пасты для антикварных изделий даже номера имеют. Какой именно требуется — не было пока времени выяснить. В советских магазинах эти средства были, в современных если не найдётся — можно попробовать снять оксид меди лимонной кислотой, затем аммиаком. А потом полировать мягкой тканью типа замши или тонкой кожи для полировки…

— Лена, Лена, остановись!.. — вполголоса сказал Михаил, обхватив её за плечи как там, на задымлённой платформе метро. — Это всё потом. Химию, сказки, шпионские игры оставим твоим коллегам. Сейчас и здесь ответь мне только на один вопрос. Если б тебе пришлось идти в разведку с незнакомым вовсе человеком, чьей рекомендации ты бы поверила на сто процентов? Знаю, что ты знакома с военными корреспондентами, даже политрука 58-й армии знаешь. Чиновники, депутаты. Много их. Но назови только одно имя.

Несколько секунд она молчала. Глаза… Два голубых прожектора в его душу вонзились, словно средства противовоздушной обороны в ночное небо. Ни разу не мигнула, надо же! Военный разведчик, спокойно отвечая на вызов этих внимательных глаз, понял, что он не ошибся в своём выборе.

— А зачем тебе это знать, командир? — спросила Лена чуть иронично. — в серьёзных вещах я не доверяю никому. Обжигалась, понадеявшись. Поэтому поболтать про Рюрика и исторические загадки — всегда запросто, но дальше — трижды подумаю. Ты спас меня, по всем признакам ты явно не только в компьютерных сражениях поднаторел. А теперь что? Клеишь меня или вербуешь? Главное, для чего?… Искушаешь игрой в стиле Дэна Брауна, вопросами жизни и смерти. Развлечение для отпускника. Интеллектуальное упражнение? Мир спасать, надо думать, и без меня умельцев хватает. Причём по долгу службы, а не на общественных началах.

— Честно? — проговорил он. — Пока не знаю. Хочу разобраться. Если то, о чём я догадываюсь, подтвердится, ты могла бы помочь. Если согласишься быть завербованной. Кем, надеюсь, ты мне ответишь.

— То, о чём я догадываюсь, решается после подписания документов в зданиях с контрольно-пропускными пунктами, — произнесла она очень ровно, — что же касается рекомендации… Ты прав. На Донбассе ребята постоянно в контакте с пресс-службами, уж тем более в Сирии. Но в том, от чего зависят вопросы самые серьёзные, жизни и смерти… Я доверяю гарантии только одного человека. Трижды генерала. Мы его зовём дядя Гоша.

Михаил кивнул, взял её тёплую ладошку и поднёс к губам. Больше ни он, ни она не произнесли ни слова. Просто посмотрели ещё раз друг другу в глаза, после чего он спустился на один этаж, сел в лифт и уехал. Распухая серыми грозовыми облаками, колдуя запахами сирени на бульварах, катился по Москве обычный июньский день.

Через десять минут. Прошло уже семь. За это время подполковник службы планирования специальных мероприятий успел подписать в кадрах нужные бумаги, пожать руку умнейшему всезнающему хранителю личных дел, помнящему, кажется, даже сканирование профпригодности кандидатуры Чичерина на пост народного комиссара иностранных дел. Архивист встретил его, как всегда, неуловимой улыбкой проницательных серых глаз. Намекать он, опять-таки, как обычно, ни на что не собирался. Но предостеречь сумел, произнеся лишь одну русскую пословицу. Не было ни гроша, а вдруг алтын. И вот теперь понимай это, как хочешь… Ожидая, пока адъютант сделает ему знак войти в кабинет начальника, Михаил старался выкинуть из головы всё, что не имело отношения к тому рапорту, с каким он пришёл. Однако, как он ни старался, перед глазами был фикус-переросток в компании с пальмой на фоне выкрашенных в персиковый цвет стен лестничной площадки. И взгляд, которым удивительная женщина с голубыми глазами, что в момент гнева или напряжения становились почти чёрными, взгляд, пойманный им снизу вверх, которым она его провожала в тот момент, когда думала, что он уже не станет оборачиваться. В этих глазах была древняя, как жизнь человеческая на земле, тревога сестры, матери или возлюбленной за мужчину, уходящего из дома.