Лора Перселл - Безмолвные компаньоны [litres]

– Я пока не решил, какую роль хотел бы отвести в этом визите Генриетте Марии.

У меня сжалось сердце, как всегда, когда кто-либо заговаривал о моей дочери. Джосайя никогда не зовет ее домашним именем Гетта – он признает только официальное Генриетта Мария.

– О чем это вы? Разве она не будет участвовать в нем вместе с мальчиками?

– Пока мы еще прощупываем пути к королевской чете, стремимся произвести наилучшее впечатление… Лучше было бы не привлекать внимание к ее небольшому… отклонению.

Меня охватило тошнотворное чувство вины. Я старалась сдержаться, чтобы не ответить чересчур поспешно и резко. Но, конечно, не сдержалась.

– С ней все в порядке!

– Ты сама знаешь, что это неправда.

Меня охватил панический страх – я вдруг исполнилась уверенности, что он каким-то образом читает мои мысли. Читает правду.

– Не понимаю, как это может отразиться на ее участии в визите. Она наша дочь. И ей потребуется поддержка и помощь в будущем не меньше, чем мальчикам.

– Я подумаю над этим. – Настроение у Джосайя изменилось стремительно, как облака в ветреный день. Его глаза потемнели от нахлынувшего желания.

– Довольно. Иди, сядь рядом со мной. Господи, Анна, как же я скучал по тебе.

При первой же возможности я побежала к Лиззи. Когда-то она вынянчила меня, а потом была няней всех моих детей. Она была свидетельницей всех сколько-нибудь значительных событий моей жизни. Мне не терпелось поделиться с ней радостью, этим высочайшим достижением. Но она лишь ужасно огорчила меня.

Я нашла Лиззи и Гетту склонившимися над книгами в классной комнате. Классная комната , как я ее назвала, на самом деле куда больше походит на обиталище двух фей. Все поверхности, какие можно, тесно заставлены растениями в горшках и горшочках. Из стоящих наверху корзинок по книжным полкам стелются побеги плюща и барвинка. В клетке весело чирикает ручной воробей Гетты. Такая обстановка не способствует размышлениям и сосредоточенности, но Гетта отказывается заниматься, если ее не окружает со всех сторон растительность.

Сегодня они читали «Полный травник» Калпепера, ее любимейшую книгу. Неужели такой ее интерес к миру природы может быть случайным совпадением? Нет – с такими-то глазами! Они у нее необычного цвета: коричневый, зеленый и желтый смешаны, как в настое из трав. А эти волосы! Рыжевато-красные, всех оттенков буйной осенней листвы.

Лиззи сразу поднялась мне навстречу, но Гетта, как обычно, лишь застенчиво улыбнулась одними губами. В этом, конечно же, нет ее вины – лишь моя. Неверная оценка, неловкое слово. Ребенок не несет ответственности за мои ошибки.

– Гетта, душа моя, – заговорила я. – Ты не хочешь отдохнуть, порисовать что-нибудь? Мамочке нужно переговорить с Лиззи.

Девочка покорно встала и отошла к окну. Взяв бумагу и карандаши, она села, глядя на пустую страницу.

– Будет рисовать цветы, – со смешком предположила Лиззи. – Всегда только цветы.

Уютно устроившись в кресле-качалке, она поправила на плечах черный воротник с рюшами.

– Посмотрите на нее! Вы замечаете, как с каждым днем все больше проступает сходство с Мэри?

Для меня, конечно, это не является неожиданностью. И все же немного странно видеть черты моей дорогой покойной сестры в этой робкой, молчаливой девочке. В Мэри всегда кипела жизнь.

– Поистине примечательное сходство.

– Но вы хотели о чем-то поговорить со мною наедине? Что нового?

У меня на губах показалась, наконец, улыбка.

– Ах, Лиззи, у меня чудесные новости. Я самая счастливая среди смертных женщин.

Няня заулыбалась, как всегда, когда видела, что я счастлива.

– Что же это, дитя? Уж не… – она быстро взглянула на мою талию. – Нет, не то. Одного чуда довольно.

– Нет! – я разгладила складочку на корсаже. – Намного лучше. Джосайя дома. И велел мне готовиться. Летом нас посетят король и королева! Они приедут сюда!

Улыбка замерла у нее на губах.

– Сюда? Король с королевой?

– Да! – Гетта у окна начала рисовать, склонив головку к плечу. Я понизила голос. – В чем дело, Лиззи? Почему у тебя такой несчастный вид?

Старушка сжала мне руку, ее костлявые пальцы впились мне в ладонь.

– О, я рада за вас , моя милая. По крайней мере, думаю… – она покачала седой головой. – Могу я сказать вам правду?

– Всегда.

– Я боюсь, что деревня плохо их встретит.

Деревня. Об этом я не подумала. Жители Фейфорда, угрюмые, с поджатыми губами, в своей странной клетчатой одежде. Я не питала к ним симпатии. Когда мы приобрели здесь землю и начали строить Бридж, я предложила работникам примочки для их потрескавшихся рук. Они отвернулись с неприязнью и недоверием. Эти люди боятся того, что я разбираюсь в травах, они смотрят косо, и я с тех пор тоже держусь от них подальше. С таким талантом, как у меня, нужно проявлять крайнюю осторожность. Лживые наветы способны принести вред куда худший, чем можно представить.

– Крестьяне могут быть непочтительны с дворянами, Лиззи, но со своим королем?..

– Только не эти крестьяне. Они не уважают этого короля. Вы никогда не задумывались, отчего они не принимают нашу семью? Ваш муж служит королю, который налогами и податями выжимает из них все соки, и все боятся, что скоро он опять введет корабельный налог.

– Фу! Этот налог к нам не имеет отношения! Мы живем не на побережье.

– Налог на речные суда, – у Лиззи печально поникли плечи. – Такое предложение было внесено. Можете вообразить себе такое? Я боюсь подумать, что начнется в деревне, если это случится. Как бы они не осыпали его величество тухлыми овощами.

– Они не посмеют! Перестань, Лиззи, ты меня пугаешь.

– Я всего лишь сказала правду.

– В таком случае придется мне найти такой путь, чтобы король со свитой оказались здесь, минуя Фейфорд. Хотя, говоря по чести, я все же не понимаю. Эта деревня принадлежит королю. Это его страна, – карандаш Гетты перестал порхать над листом. Я перевела дыхание и продолжила: – Я предвижу, что король не станет вводить дополнительный корабельный налог, Лиззи. Он не настолько нуждается в деньгах. Джосайя только что рассказал мне про новый потолок, который расписывают сейчас в Пиршественном зале, и о проекте перестройки дома королевы в Гринвиче.

– О да, – горько бросила няня. – Он не жалеет денег на свои прихоти. Оттого-то люди так и злы на него.

Я вдруг словно увидела ее в новом свете.

– Звучит так, будто ты и сама думаешь, как пуритане из Фейфорда, Лиззи.

– Не могу сказать, что меня приводит в восторг мысль о том, что сюда явятся все эти придворные. Вы же знаете, – прошептала она, – что она – папистская ведьма.

– Лиззи!

Гетта посмотрела в нашу сторону. Я опустила голову и заговорила тише: