Лора Перселл - Безмолвные компаньоны [litres]

– О да, тебе удалось убедить его в этом.

– Да о чем ты, объясни наконец!

Джолион замедлил шаг. Он огляделся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости слуг.

– Извини. Я вел себя неучтиво. Ты ни в чем не виновата. Но я думал, что мы с Бейнбриджем договорились, еще до свадьбы, что именно произойдет в подобной ситуации. Это было джентльменское соглашение. Но Бейнбридж…

В сердце Элси закралась тревога.

– О чем ты говоришь?

– Он разве не говорил тебе? Бейнбридж перед смертью изменил завещание. Его поверенный прочитал мне текст.

– Что там сказано?

– Он все оставил тебе. Все. Дом в Лондоне, Бридж, долю в спичечной фабрике. Больше никто не получает ни гроша.

Разумеется, он это сделал. Месяц назад – когда она сообщила ему о ребенке.

Подумать только… после всего, что ей пришлось пережить, она удостоилась счастья выйти за человека заботливого, дальновидного – и потеряла его. Неосмотрительно , сказала бы Ма. Как это похоже на тебя, Элизабет .

– Что странного в том, что он изменил завещание? Я его жена, я ношу его дитя. Такое решение кажется мне совершенно естественным.

– Вполне. Проживи вы год или два, меня бы оно нисколько не покоробило, – качая головой, Джолион двинулся дальше по коридору.

Элси пыталась не отставать, запомнить дорогу она была не в силах: казалось, что винно-красные стены колышутся, будто полотнища ткани.

– Я все же не понимаю. Руперт был ко мне добр и поступил как ангел, посланный в ответ на мои молитвы.

– Нет, всё не так. Подумай, Элси, подумай же! Как это выглядит? Мужчина, которого все знали как закоренелого холостяка, женится на женщине моложе себя на десять лет и вкладывает деньги в фабрику ее брата. Он переписывает завещание, делая ее единственной своей наследницей. Не проходит и нескольких месяцев, как он внезапно умирает. Человек, казавшийся здоровым, как бык, мертв – и причина его смерти никому не известна.

В груди Элси словно выросли колючие ледяные кристаллы.

– Какие нелепости ты говоришь. Никто не может заподозрить…

– О, все подозревают, уверяю тебя. И об этом идут пересуды. Подумай о спичечной фабрике. Подумай о моем добром имени! Мне одному пришлось выдержать все это, противостоять настоящей буре сплетен.

Элси, споткнувшись, чуть не упала. Так вот почему Джолион настоял на ее отъезде в деревню, вот почему отказался доставить тело Руперта в Лондон: из-за скандала.

Она помнила последний скандал. Полисмены в металлических шлемах, снимающие показания. Слухи, которые вились за ней шлейфом, подобно мушиному рою, и неприязненные, жадные взгляды. Это может тянуться годами. Нужны годы, чтобы скандал утих.

– Боже мой, Джо. Сколько же времени мне и ребенку придется томиться в этом жутком месте?

Брат поморщился. Впервые она заметила боль в его глазах.

– Черт побери, Элси, да что с тобой такое? Я толкую тебе о пятне на нашем добром имени, на репутации фабрики, а ты ни о чем не можешь думать, кроме возвращения в Лондон. Ты хоть немного тоскуешь без Руперта?

Без Руперта ей было как без воздуха.

– Ты ведь и сам знаешь, что это так.

– Ну, должен признаться, ты неплохо это скрываешь. Он был хорошим человеком, прекрасным даже. Без него мы лишились бы фабрики.

– Я знаю.

Джолион остановился в конце коридора.

– Ты живешь здесь. Надеюсь, обустроившись, ты хотя бы ради приличия предашься скорби.

– Я скорблю по мужу, – резко ответила Элси. – Просто моя скорбь выглядит иначе, чем твоя.

Оттолкнув брата, она распахнула дверь, а войдя, с силой захлопнула ее за собой.

Закрыв глаза, она прислонилась к двери спиной, постояла так и без сил сползла на пол. Джолион всегда так. Не следует принимать его слова близко к сердцу. Младше ее на двенадцать лет, он легко выходил из себя, давал волю чувствам, слезам. Стойкость и терпение были по части Элси. И кто скажет, что это было неправильно – то, что она держала маленького Джолиона в неведении, скрывала, какие страдания выпали на ее долю?

Прошло несколько минут, и Элси полностью овладела собой. Она потерла лоб, открыла глаза. Перед ней была просторная комната, чистая и светлая, с окнами на двух стенах. Одно окно выходило на деревья в рыжей листве, росшие полукругом вокруг дома. Другое смотрело на восточное крыло, куда поселили Сару. В углу стоял ее багаж. В камине потрескивал огонь, а за ним Элси с радостью обнаружила столик для умывания. Над большим кувшином поднимались струйки пара. Горячая вода.

Она услышала голос Ма – ясно, как живой. Глупая девчонка, и что ты разнюнилась, как маленькая. Давай-ка смоем прочь все дурные мысли.

С трудом поднявшись на ноги, Элси стащила с рук перчатки и начала умываться. Воспаленным глазам сразу стало легче, а полотенце для лица оказалось на удивление мягким – как ни неприветлив этот дом, винить в чем-то экономку у нее не было оснований.

У дальней стены высилась массивная, розового дерева кровать с балдахином. На ней лежали кремовые постельные принадлежности, расшитые цветами. Позади стоял туалетный столик с занавешенным черной тканью трехстворчатым зеркалом. Элси вздохнула. Первое зеркало, которое она увидела с тех пор, как выехала из Лондона. Что ж, пора оценить ущерб, нанесенный ей падением в грязь.

Она повесила полотенце на крючок, подошла к трельяжу и присела на низкий табурет. Собравшись с духом, отдернула черную материю. Какой глупый предрассудок: закрывать зеркала, чтобы мертвец не попал в ловушку. В зеркалах, разумеется, никого не оказалось, кроме трех светловолосых женщин с карими глазами, каждая в весьма плачевном состоянии. Ее прозрачная вуалетка сбилась и висела на шее, точно попавшая в сеть ворона. Вокруг лба вились мелкие кудряшки, растрепанные ветром, а на правой щеке, несмотря на умывание, остались грязные разводы. Элси снова принялась тереть щеку, пока не отмыла дочиста. Какая удача, что она не предстала перед прислугой в таком виде.

Она медленно подняла ноющие от усталости руки, чтобы снять капор с вуалью, а затем приступила к нелегкому делу – начала вынимать шпильки из волос. Пальцы действовали не так ловко и проворно, как раньше – она все же привыкла к услугам Рози. Но и Рози, и все удобства прежней жизни остались в прошлом, за много миль отсюда.

Шпилька запуталась в волосах, и Элси охнула от боли. Она уронила руки, сверх меры раздосадованная этой мелочью. Как все это случилось? – спросила она у растрепанных женщин, сидящих перед ней. У них не было ответа.

Здешнее зеркало было холодным и беспощадным. В нем не было той очаровательной, улыбающейся невесты, которая смотрела на Элси из зеркала еще совсем недавно. Невольно в памяти возникла сцена: за спиной у нее стоит Руперт и ласково водит щеткой по ее волосам. Гордость на его лице, солнечные зайчики на серебряной щетке. Чувство безопасности и полного доверия – такая редкость – при взгляде на его отраженное в зеркале лицо. Она могла бы любить его.