Стивен Кинг - Глаза дракона [litres]

Ворота темницы находились к северо-востоку от Иглы, а на юго-западе располагался вход в замок, именуемый Торговыми воротами. Через них обычно доставляли продукты и другие товары.

Сейчас из этих ворот осторожно вышли Бен, Наоми, Деннис и Фриски. Они с Флеггом приближались к Игле с противоположных сторон и, без сомнения, услышали бы звук шагов друг друга, не будь они (включая Фриски) так погружены в собственные раздумья.

Бен и его друзья достигли Иглы первыми.

– Ну… – начал Бен, и в этот момент с другой стороны Флегг принялся колотить в запертые ворота башни.

– Откройте! – кричал он. – Откройте именем короля!

– Что… – попытался сказать Деннис, но Наоми быстро зажала ему рот рукой.

Голос еле слышно донесся до Питера в холодном воздухе, но слова он разобрать сумел.

– Откройте именем короля! – требовал голос.

Это значит: откройте именем ада, подумал Питер.

Храбрый мальчик превратился в храброго мужчину, но и ему стало не по себе, когда он услышал этот голос и вспомнил узкое белое лицо и красноватый отблеск глаз, всегда скрытых под капюшоном. Во рту у Питера мгновенно пересохло; волосы встали дыбом. Некоторые из вас, быть может, не поверят, что Питер мог так испугаться, но он испугался. Сильнее, чем когда бы то ни было.

Это Флегг, и он пришел за мной.

Питер встал и едва не упал – ноги его не слушались.

Злой рок стучался в двери его тюрьмы.

Откройте! Поднимайтесь, пьяные твари! Эй, Бесон, сын шлюхи!

Не спеши, сказал себе Питер. Если ты поспешишь, то только поможешь ему. Ему не скоро откроют. Бесон, должно быть, пьян. Ключа у него нет, иначе он не тратил бы время на стук. А когда он войдет, ему придется преодолеть триста ступеней. Ты еще можешь успеть.

Он пошел в «спальню» и вытащил грубые железные скобы, скрепляющие его кровать. Потом взял один из прутьев кроватной спинки и пошел с ним в «гостиную». Он давно измерил прут и выяснил, что он шире оконной рамы и достаточно крепок – во всяком случае, в середине.

Если он не выдержит, подумал он, это будет самая горькая шутка в моей жизни.

Он посмотрел вниз. Сейчас там никого не было, но до того, как подошел Флегг, он успел мельком увидеть на краю площади три фигуры. Значит, Деннис привел друзей. Был ли Бен среди них? Он не знал. Питер мог только надеяться на это. Еще ему показалось, что они везли какую-то тележку. Думать об этом сейчас не было времени.

– Эй, собаки! Откройте! Откройте именем короля! Именем ФЛЕГГА! Откройте…

В тишине ночи Питер услышал скрежет отпираемой двери.

Потом – страшный, захлебывающийся крик.

Несчастный стражник, отперший в конце концов дверь Флеггу, прожил после этого не больше четырех секунд. Он еще успел увидеть кошмарное белое лицо, красные волчьи глаза и черный капюшон. Потом топор Флегга раскроил его голову пополам.

– В следующий раз, когда кто-нибудь потребует открыть именем короля, ты будешь порасторопнее! – прорычал Флегг. Дико хохоча, он перешагнул через труп и направился к лестнице. Он знал, что пленник не успел бежать.

Он чувствовал это.

Флегг распахнул дверь и вышел в коридор, который тянулся от зала суда, где некогда вершил правосудие Андерс Пейна. Рядом начинались ступеньки. Он посмотрел вверх, усмехаясь своей волчьей ухмылкой.

– Я иду, Питер! – радостно крикнул он. Его голос, отражаясь от стен, поплыл вверх, туда, где Питер торопливо привязывал веревку к железному пруту. – Я иду, мой дорогой, чтобы сделать то, что давно хотел!

Усмешка Флегга стала еще шире. Он выглядел ужасно – как демон, поднявшийся из неведомой бездны. Он поднял топор, кровь убитого стражника капала ему на лицо и стекала по щекам, как слезы.

– Я иду за твоей головой, мой принц! – крикнул он, начиная подниматься.

Одна ступенька. Три. Шесть. Десять.

У Питера дрожали руки. Узел, который он завязывал уже тысячу раз, теперь никак не хотел завязываться.

Не позволяй ему тебя запугать.

Но он боялся. Томас удивился бы, узнав, что Питер тоже всегда боялся Флегга, просто он лучше это скрывал.

Если он хочет тебя убить, пусть сделает это САМ! Не помогай ему!

Мысль прозвучала у него в голове, но голос, произнесший ее, был похож на голос его матери. Питер начал завязывать узел еще раз.

– Я буду хранить твою голову тысячу лет! – кричал Флегг, поднимаясь все выше и выше. – О, какой это будет чудный трофей!

Тридцать ступенек. Сорок. Пятьдесят.

Его башмаки высекали из ступенек зеленые искры. Глаза сверкали красным пламенем.

– Я ИДУ, ПИТЕР!

Семьдесят. Осталось двести тридцать.

Если вы среди ночи когда-нибудь просыпались в незнакомом месте, то должны знать, что это само по себе довольно страшно; а теперь представьте, что вы проснулись в потайном коридоре и смотрите через окошечки на комнату, где убили вашего родного отца!

Томас закричал. Никто его не услышал, даже собаки внизу – они ведь были старые и глухие.

В Делейне существовала своя теория относительно хождения во сне, такая же странная, как и другие подобные теории. Она заключалась в том, что если лунатик проснется не там, где уснул, то он непременно сойдет с ума.

Томас, конечно, слышал эти толки и теперь мог бы их опровергнуть. Он испугался, но с ума не сошел. Более того – чувствовал себя лучше, чем до того, как лег спать. Когда первый страх прошел, он заглянул в смотровые дырочки. Вам это может показаться странным, но вспомните, что он ни разу со времени смерти отца не бывал здесь сознательно, а до этого не раз получал удовольствие от подглядывания, пусть и подпорченное чувством вины.

Он увидел, что комната совершенно не изменилась. Все так же ее украшали головы зверей – лось Рогач, рысь Крэйкер, огромный белый северный медведь Бонси. И конечно же, дракон Нинер, глазами которого он обозревал комнату, висящий рядом с королевским луком и стрелой, именуемой Гроза Врагов.

Рогач… Крэйкер… Бонси… Нинер…

Я помню все их имена, подумал Томас. И помню тебя, отец. Я хочу, чтобы ты был жив, а Питер свободен. Хочу спать по ночам и больше не мучиться.

Мебель покрывал толстый слой пыли, очаг давно остыл, но там лежали дрова. Достаточно было чиркнуть спичкой. Даже отцовский халат по-прежнему висел на спинке кресла.

Внезапно Томас испытал странное желание: ему захотелось войти в эту комнату. Зажечь огонь. Накинуть на плечи халат отца. Выпить любимую отцовскую медовуху из стоящего в углу бочонка – пусть даже она испортилась. Он думал… думал, что это поможет ему уснуть.

Усталая улыбка появилась на его губах. Он решил сделать это. Он не боялся даже духа отца. Он уже давно хотел ему что-то сказать.