Стивен Кинг - Возвращение Тимми Батермэна

Джад замолчал. Его грудь вздымалась и опускалась слишком быстро.

- Джад, сказал Луис. - То, что говорил Тимми Батермэн о тебе… Это была правда?

- Да, правда, - пробормотал Джад. - Господи! Это была чистая правда. По молодости я захаживал в публичный дом в Бангоре. Я не один такой, хотя некоторые, думается, все же не сворачивают со стези добродетели. А вот у меня иной раз возникало желание испытать что-то новенькое, чтобы кто-то посторонний приласкал мою плоть. Или заплатить какой-нибудь женщине за то, чтобы сделать с ней кое-что, о чем язык не повернется попросить у собственной. У мужчин тоже могут быть свои тайны, Луис. Ни чего особо страшного в том, что я делал не было, и к тому времени я уже лет восемь - девять как перестал ходить налево, да и Норма не ушла бы от меня, если бы узнала. Но что-то в ней бы умерло навсегда. Что-то милое и нежное.

Красные, воспаленные глаза Джада наполнились влагой. «Слезы стариков особенно неприятны», - подумал Луис. Но когда Джад протянул руку через стол, Луис крепко ее пожал.

- Он говорил нам только плохое, - через мгновение продолжил старик. - Только плохое. Видит Бог, в жизни каждого человека немало грязи, не так ли? Через два или три дня Лорин Перинтон навсегда покинула Ладлоу, и горожане, те, кто видел, как она садилась в поезд, говорили, что под каждым глазом у неё красовалось по фонарю, а обе ноздри были заткнуты ватой. Алан… он никогда не говорил об этом. Джордж умер в 1950 году, и если он что-то и оставил своему внуку и внучке, я никогда об этом не слышал. Ганнибала вышибли со службы, именно за то, в чем его обвинял Тимми Батермэн. Не скажу за что точно, - зачем тебе знать все подробности, - но если вкратце, то за присвоение общественных средств. Ходили разговоры, что его даже пытались отдать под суд за хищения, но до этого так и не дошло. Потеря хлебной должности была сама по себе достаточным наказанием.

Но ведь в каждом из них было что-то хорошее. Только люди об этом обычно не помнят, а помнят только плохое. Ганнибал основал благотворительный фонд в пользу Восточной больницы, прямо перед началом войны. Алан Перинтон был одним из самых великодушных и щедрых людей, которых я когда-либо знал. А старина Джордж Андерсон хотел лишь вечно руководить своим почтовым отделением.

Но оно говорило о них только плохое. Оно хотело, чтобы мы помнили только плохое, потому что оно само было плохим… и потому что оно знало, что мы представляем для него опасность. Тимми Батермэн, который отправился на войну, был обычным хорошим парнишкой, Луис, может быть немного туповатым, но добросердечным. То, что мы видели в тот вечер, то, что смотрело на заходящее красное солнце… это было чудовище. Может быть, зомби, или диббук, или демон. А может, у этой твари и вовсе не было названия, но микмаки знали, что это такое, с именем оно или без.

- И что же? - Оцепенев, спросил Луис.

- Нечто, к чему прикоснулся Вендиго, - четко проговорил Джад. Он сделал глубокий вдох, на мгновение задержал дыхание, медленно выдохнул и посмотрел на часы. - Ох ты, черт. Время-то уже позднее, Луис. Я рассказал тебе раз в девять больше того, что собирался.

- Сомневаюсь, - возразил Луис. - Слишком уж красноречиво ты говорил. Расскажи мне, чем все закончилось.

- Через два дня в доме Батермэна случился пожар, - сказал Джад. - Все сгорело дотла. Алан Перинтон говорил, что это явно был поджог. По всему дому был разлит керосин. Его запах чувствовался еще дня три после пожара.

- Значит, они оба сгорели.

- Да, все так, они сгорели. Но умерли они раньше. Тимми получил две пули в грудь из пистолета, который Билли Батермэн всегда держал под рукой, старый «кольт». Пистолет обнаружили в руке Билла. Похоже, вот что он сделал: застрелил сына, уложил его на кровать, а потом разлил по всему дому керосин. Затем сел в свое мягкое кресло у радиолы, чиркнул спичкой и засунул ствол «кольта» 45 калибра себе в рот

- Боже, - пробормотал Луис.

- Обгорели они изрядно, но окружной медэксперт сказал, что, по его мнению, Тимми Батермэн был мёртв уже две или три недели.