Юрий Романов - Клуб «Нимостор»

Звучала эта история не слишком правдоподобно. Но сейчас Клим почему-то поверил в эту легенду. Коготь в его глазах был как тот самый Распутин – необъяснимо живучий вопреки всем правилам и законам природы. Сейчас они снова нашпиговали Когтя свинцом, но можно ли быть уверенным, что на этот раз он точно сдох?

Клим первым вышел из состояния общей неподвижности и стремительно направился к лежащему без чувств Гуле. Повернув его тело на спину, Клим, посветив фонариком, обнаружил, что в районе солнечного сплетения у Гули были четыре глубокие и кровоточащие раны от «Когтя тигра», а само его лицо было неподвижным, с замершими открытыми глазами. Сомнений не было, Гуля был уже мертв.

В этот момент к Климу, склонившемуся над телом Гули, тихонько подошли Кроха и Русик.

– Что с ним? – обреченно спросил Русик у Клима, будто заранее зная при этом ответ.

– Готов, – коротко и растерянно ответил Клим и нервно прислонил руку ко рту, словно его сейчас могло стошнить.

Поначалу Русик несколько секунд стоял неподвижно, а затем его лицо исказилось в гневной ухмылке и нервно задрожало. Он повернул голову и обратил свой яростный взгляд на лежащего рядом с Гулей Когтя.

– Сука! Гнида! – истерично вскричал Русик и бросился к телу Когтя.

Он резко схватил труп, перевернул его на спину, а затем сел сверху и начал, чуть ли не плача, со всей силы молотить кулаками и без того изуродованное пулями лицо Когтя. Русик при этом истерично извергал всевозможные проклятия и обзывания в адрес Когтя. Русика можно было понять: он очень тесно дружил с покойным Гулей. Они вместе пришли в банду, всегда вместе делали дела и проводили отдых.

Сидевший рядом с телом Гули Клим и неподвижно стоящий рядом Кроха с растерянными лицами молча наблюдали, как Русик своими здоровенными кулачищами непрерывно мутузит лицо мертвого Когтя, громко повторяя при этом: «Сдохни! Сдохни!»

– Что теперь делать будем, Клим? – дрожащим и испуганным голосом спросил Кроха.

– Не знаю, – обреченно ответил Клим, снова повернув взгляд на мертвого Гулю. – Надо с нашими связываться. Гулю как-то вывозить надо – не здесь же его оставлять.

– Валить отсюда надо, да побыстрее! – с той же дрожащей интонацией воскликнул Кроха.

– Помоги мне его взять, – попросил Клим, указывая взглядом на труп Гули. – Дотащим до машины.

Клим встал, и они вместе с Крохой начали под руки поднимать неподвижное тело Гули. Истерика Русика к этому моменту уже, видимо, прошла, так как он перестал колотить по лицу мертвого Когтя, но всё еще продолжал сидеть на его трупе.

Лицо Когтя, которое и так было страшно изуродовано пулевыми ранениями в нос и глаз, теперь, после многочисленных мощнейших ударов Русика, и вовсе превратилось в жуткую кровавую кашу.

– Русик, очнись! Сваливаем отсюда! – приказным тоном сказал Клим, держа за руки вместе с Крохой труп Гули.

Русик медленно обернулся и пустым взглядом посмотрел на Клима, который держал в одной руке фонарь, а другой держал мертвого Гулю.

Никто в этот момент не заметил, как на лице Когтя, точнее, на том, что от него осталось, дрогнула уцелевшая глазница. Буквально тут же одна рука Когтя резко поднялась и намертво вцепилась в шею отвернувшегося Русика. Коготь поднял голову и стал наносить второй рукой непрерывные и очень быстрые удары своим кастетом в живот Русика. За короткий промежуток времени Коготь буквально распотрошил его брюхо.

Клим резко обернулся на предсмертный хрип Русика и посветил туда фонарем. Увидев жуткую картину, как вновь оживший Коготь быстро протыкает своими шипами живот Русика, Клим выругался, бросил тело Гули и начал вновь вытаскивать пистолет из куртки. Из-за растерянности и испуга он начал доставать ствол на автомате, совершенно забыв, что в магазине кончились патроны.

Клим, светя фонарем, быстро прицелился в голову Когтя и нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела раздался лишь глухой щелчок. Только в этот момент Клим вспомнил, что истратил последние патроны буквально несколько минут назад на того же Когтя. Дело было совсем плохо…

Вновь оживший Коготь прекратил потрошить живот Русика и резко отбросил его неподвижное тело в сторону. После этого он быстро поднялся на ноги и предстал во всей красе. На его теле не было живого места: рваная одежда, покрытая прилипшим песком, была насквозь пропитана кровью и усеяна дырами от пуль. Но самым жутким было его лицо, если его можно было так назвать. Развороченный кровавый фарш, с одной глазницей, отсутствующим носом и перекошенными остатками челюсти и рта. Даже на таком уродстве Клим смог рассмотреть усмешку. Коготь пытался улыбаться остатками своих губ и зубов.

Клим стоял в нерешительности, светя фонарем на вновь ожившего покойника. Сейчас был один из тех редких случаев, когда Клим не знал, что делать. Он испытывал чувство страха не от страшного вида Когтя и даже не от того факта, что он снова ожил. Клим сейчас испугался своего непонимания происходящего. Он действительно не знал, что ему делать в этой жуткой ситуации. Кроха и вовсе стоял с открытым ртом и с таким выражением лица, будто прямо сейчас наделает в штаны.

Немного постояв, Коготь не спеша двинулся на встречу Климу и Крохе. Клим резко попятился назад, а испуганный до смерти Кроха продолжал стоять как вкопанный, нервно двигая ртом и губами.

– Кроха! Уходим! – закричал Клим, увидев направляющегося прямо к нему Когтя.

Но Кроха стоял и не двигался, а уродливый труп приближался к нему всё ближе. Клим хотел было сам подбежать, схватить за руку Кроху и увести его, но в последний момент передумал. Коготь был уже близко, и Клим побоялся сам подходить к нему.

– Кроха! – еще раз отчаянно прокричал Клим, но тот словно его не слышал.

Наконец, труп Когтя подошел к Крохе на расстояние вытянутой руки и сделал резкий взмах своим кастетом в районе его шеи. Из горла Крохи, разорванного острыми шипами, начала непрерывно брызгать кровь, а сам Кроха, в предсмертной агонии противно хрипел и пытался протянуть руку к фонтанирующей ране на своем горле.

Клим не выдержал и побежал прочь – сейчас это было самым явным решением в данной непонятной ситуации. Проблема была только в том, что Клим не помнил точно, где был выход из этого долбаного подвала. Направление он помнил, но точный путь – нет. Днем он бы быстро сориентировался, но сейчас была кромешная темень, и искать фонариком выход было тяжело.

Криминальная жизнь закалила характер и нервы Клима – его было трудно чем-то напугать. Но сейчас ему было по-настоящему страшно. К такой необъяснимой жути жизнь его не готовила, он не понимал, с чем столкнулся и как с этим бороться. К тому же сейчас Клим остался совсем один, все его братки были убиты ожившим мертвецом. Он теперь был с ним один на один – в этих темных и мрачных подвалах. Это еще больше добавляло чувства страха.