Александр Тамоников - Музей смерти

– Простите, Сергей Борисович, – вздохнул я, – но лучше бы вы этого не говорили. Я все равно ничего не понял.

– Да вам и не надо, – отмахнулся Якушин, – не морочьте себе голову. Просто этой ночью вы осознали, что то, что мы называем жизнью, куда разнообразнее и таинственнее прежних представлений. Конфуций сказал замечательную фразу: «Как мы можем знать, что такое смерть, если мы не знаем, что такое жизнь?» Забудьте по возможности. Итак, к нашим баранам… – Он снова зашуршал документацией. – Надгробная плита с могилы некой Марии Архиповны Власовой появилась в музее два месяца назад, а точнее, 26 марта. Ее привез на своем пикапе работник СМУ-12 Крыленко Георгий Иванович – мой знакомый. Его бригада делала ремонт на даче, выполняла еще парочку работ, однажды разговорились, даже выпили. Георгий Иванович – порядочный интересный человек, выбравший себе именно такую специальность. Позднее я тоже оказал услугу его семье… услугу несколько другого рода, за что Георгий Иванович был мне премного благодарен. Он привез плиту, предложил осмотреть – может, пригодится? Я взял – артефакт старый, буквально дышит историей. Проверили – никакого фона. Я хотел заплатить, но Георгий Иванович отказался, считал себя в долгу передо мной. Я настаивал – он начал обижаться. Конечно, я спросил: откуда плита? Крыленко человек порядочный, никогда не украл бы плиту с кладбища. По его словам, работали за городом, образовался свободный час, прогулялся в лес, провалился в яму, потом запнулся о плиту, измазанную землей. Очистил – интересно стало. Подогнал пикап, погрузил в кузов… По-видимому, это было отдельное, заброшенное и никому не нужное захоронение.

– Где именно находился лесок?

– Каюсь, не спросил, – развел руками Якушин. – А может, спросил, да выветрилось из головы. Они коттеджный поселок там строили или таунхаус, точно не помню…

– Но телефон для связи с Крыленко у вас есть?

– Конечно, – кивнул Якушин. – Надо поискать, точно есть.

– Теперь перейдем к кресту, Сергей Борисович. Оба предмета с одной могилы… по крайней мере, Варвара на этом настаивает. – Я искоса глянул на молчащую девушку. – Но отсюда не следует, что все время они находились рядом. Время могло разлучить артефакты.

– Простите, перебью, – сказал Якушин. – Материалы разные, но даже по технике изготовления видно, что оба артефакта сделали в одной мастерской. Чувствуется одна и та же умелая рука – уж поверьте моему опыту. Резные элементы, общее соответствие…

– Хорошо, – кивнул я. – Что по кресту?

– Еле нашел, – улыбнулся Якушин. – Случай курьезный. Бомж принес, его охрана не пускала, пришлось мне самому до ворот идти. Импозантный такой, представительный товарищ… если для людей данной категории уместны подобные характеристики. Заявил, что работал по научной линии в ИЯФ, пока окончательно не опустился и не пропил квартиру – как излишнее обременение, так сказать. А я-то вижу, крест хороший. Где взял, спрашиваю. Он давай божиться, что это точно не с кладбища, просто нашел в лесу недалеко от заброшенного захоронения. Мол, шел, торчит перекладина. Выкопал – крест. Вижу по глазам, что не врет…

– И вы опять не спросили, где это было? – рискнул я перебить.

– Да проклятье какое-то… – в сердцах вымолвил Якушин. – Видимо, спрашивал, но что он может сказать? Речь невнятная, выпить человек хочет. Нашел, и все, говорит. Там, мол – рукой машет. Мы для смеха даже договор составили, представляете? Вот он. – Якушин вытащил мятую бумажку. – Баклицкий Эммануил Ксенофонтович, звучит? Он заломил тридцать тысяч – широкая душа у человека. Я, конечно, не отношу себя к социально незащищенным слоям населения, – усмехнулся Сергей Борисович, – но это товарищ явно загнул. Заплатил ему пять тысяч одной бумажкой, и товарищ радостный убежал…

– Когда это было? – я вытянул шею.

– 25 апреля…

– Стоп. – Что-то стрельнуло в голове. – То есть два месяца назад вы приобрели плиту с могилы Марии Власовой, сделали ее экспонатом, и ничего, собственно, не произошло. Через месяц в том же зале, но на расстоянии в тридцать метров, возник крест с того же захоронения, и в музее начались неприятности…

– А ведь вы правы, Никита Андреевич… – Якушин задумался.

– И что это значит? – уныло спросил я. Объяснений, не связанных с мистической стороной дела, ожидать, по-видимому, не приходилось.

– Неприятности, заметьте, вполне устранимые, – подала голос Варвара. – Ущерб незначительный… в отличие от тотальных бедствий и массовых смертей, чего, слава богу, не произошло. Да, это не похоже на совпадение. По отдельности плита и крест чистые, они не испускают отрицательной энергии, не воздействуют на людей, в противном случае мы бы давно этим занялись. Исключение – то, что произошло с человеком, представившимся Кротовым…

– Пока оставим в покое этого человека, – поморщился Якушин. – У тебя есть объяснение, Варя?

– Пока нет, Сергей Борисович. Нужно больше информации. Они аккумулируют энергию, находясь рядом, – плита и крест. Для большинства людей энергия не пагубная. Наши неприятности – словно эта парочка хочет нам что-то сказать. Мол, действуйте, дальше хуже будет. Возможно, мы не понимаем простых вещей…

– Самая простая вещь – поместить эти штуки туда, где им место. На могилу, – сказал я.

– А вы втягиваетесь в тему, – похвалил Якушин. – Однако есть великое множество плит и крестов, которые существуют по отдельности и неплохо себя чувствуют.

– Артефакты ни при чем, – возразила Варвара. – Суть в том, что их наполняет. В подавляющем большинстве это естественные смерти. Гибель же Марии Власовой, насколько я смогла понять, была насильственной. Ее утопили. Отсюда стартуют все чудеса, связанные с артефактами.

– Ты бы остереглась с этими экспериментами, Варюша, – сказал Якушин. – Психика не железная, так и до греха недолго.

– Хорошо, – кивнула Варвара, – я буду проявлять максимум осторожности.

– Простите за дерзость, но неужели вам мало всех этих неприятностей? – сказал я. – Мы выявили, с чем связана проблема, стоит ли дальше тянуть? Выбросьте эту гадость, Сергей Борисович, – не настолько уж ценные экспонаты. Если этой парочки не будет в музее, то они не смогут здесь прикладывать свои старания, верно? Пусть это делают в другом месте. Отвезите на Гусинобродскую свалку, там они никому не причинят зла. Мария Власова уже умерла – больше ста лет назад, ей хуже не станет. Не будет экспонатов – не будет слежки, пробитых колес и тому подобного. Пропадет нужда выяснять, кто такой Кротов. Вам это важно по крупному счету – или важнее спокойствие в музее? Любопытство – хорошо, но до того предела, пока не начинаются несчастья. Я в чем-то не прав?

В «рюмочной» настало молчание. По рюмочке бы точно не помешало. Якушин колебался. Варвара тоже пребывала в замешательстве – что и правильно, второго здоровья не будет. Можно представить, во что она превратится, если довести это дело до логического конца.