Александр Тамоников - Музей смерти

– И ты, Варвара… – Я пытался выбрать правильную формулировку.

– Умею взаимодействовать с тонким миром.

– Как так вышло?

– Научилась…

– Этому учат?

– Не в школе, разумеется. И не в армии. Я научилась перемещать точку сборки…

– Прости?

– Ну да, случай тяжелый… Назовем этот феномен неким загадочным устройством в энергетической оболочке человека, позволяющим воспринимать мир. Не пугайся, у тебя она тоже есть. Она всегда в одном месте… по крайней мере, у тебя. При смещении точки сборки меняется восприятие. Чуть в сторону – и видишь наш мир под другим углом. Спроси у наркоманов или алкоголиков – они знают. Сдвинешь сильно – начнешь воспринимать другие миры. Настоящие маги умеют управлять этой штукой…

– То есть ты можешь кое-куда слетать, поболтать по душам с Марией Архиповной…

– О, примитивное создание… Внимание, – вдруг напряглась Варвара, – к нам направляется Сергей Борисович.

Он не просто направлялся – он очень быстро шел и был не на шутку взволнован.

– Подвиньтесь, молодые люди, фу, запыхался…

Мы с Варварой разъехались, и он опустился на лавочку между нами.

– А как вы узнали, что мы здесь? – спросил я.

– Ерунда, – отмахнулся Якушин. – Если бы я все другое знал, как это… У нас очередные неприятности, молодые люди, – сообщил ужасающую весть Сергей Борисович (и почему я не удивился?). – Значит, так, по порядку. Двое моих ответственных работников тщательно упаковали артефакты, заперли в кузове фургона и повезли. Я приказал их зарыть в лесу за свалкой на Гусинке. Там такая роза ветров, что лес всегда окутан душистыми ароматами со свалки, и люди там почти не появляются. Вроде и ехать недолго, если напрямик. На перекрестке с улицей Чемпионской чуть в аварию не попали – автопоезд, идущий навстречу, потерял управление, еле увернулись. В лесу перед Гусинобродским трактом колеса юзом пошли – съехали в кювет, могли перевернуться. Только выехали на шоссе, чтобы двинуть к свалке, тормоза отказали! Хорошо, что скорость была небольшая, тормозили двигателем, все обошлось… Звонит Шемякин, он машину вел, в панике: что делать, Сергей Борисович, так мы в живом виде никуда не уедем! А у Лопухина, его напарника, кровь носом пошла, затрясло человека, словно лихорадку подхватил… Тут я все понял, кричу: разворачивай, давай назад! Пять минут прошло, Шемякин снова звонит: едем обратно, пока без происшествий; Лопухин вроде успокоился, жар спал, но еще не отдышался…

– Ну засада… – пробормотала Варвара.

– Причем классическая, – невесело усмехнулся Якушин. – Засада по всем фронтам. Они уже здесь, доехали без происшествий. Лопухин оклемался, удивляется, что это было. Я распорядился все это добро складировать в музее под лестницей, недалеко от черного хода. Не на выставку же возвращать!

– Артефакты не хотят уходить, чего-то требуют… – прошелестел «астральный» голос Варвары.

– Да понятно, чего они требуют, – поморщился Якушин. – На родную могилу им надо. Не мытьем, так катаньем.

– Подождите, Сергей Борисович, – напрягся я, – но ведь это не проблема. Найдем могилу, приведем ее в порядок, все вернем, как было…

«И пусть подавится Мария Архиповна», – чуть не сорвалось с языка, но я его прикусил. Мало ли что. Хотя мои отношения с душами умерших продолжали оставаться сложными.

– Посмотрим, как вы это сделаете, Никита, – грустно улыбнулся Якушин. – Я пытался в последние полчаса заняться детективной деятельностью, чтобы вас не отвлекать – вы так увлеченно ворковали. Но потерпел фиаско и узнал много печального. Я позвонил по телефону Георгия Ивановича Крыленко, но робот-оператор поведал, что такого номера в природе не существует. Я отыскал в блокноте телефон супруги Георгия Ивановича, связался, она стала рыдать, сообщила, что Георгий Иванович погиб в прошлом месяце, когда ему на голову свалился кран. Апрельский ураган – была такая штука. Банальное нарушение правил техники безопасности. Помните: «Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите…»

«Там, где идет строительство или подвешен груз», – мысленно завершил я.

– В СМУ-12 работала прокуратура, полетели головы. Смерть не криминальная… Бедный Георгий Иванович, такой хороший был человек. – Сергей Борисович удрученно качал седой головой. – Мне об этом даже не сообщили. Мать покойного слушать не хотела ни о каком крематории, тело захоронили на Хилокском кладбище…

Мы с Варварой тактично помалкивали.

– Теперь бомж, продавший мне крест, – развивал тему Якушин. – Где его искать, одному богу известно. Даже найдешь – не факт, что он укажет место. Но имя товарища – это же звучно и индивидуально! Баклицкий Эммануил Ксенофонтович! Во всей России второго такого не найдешь! Полиция, разумеется, не держит базу по бомжам, тем более по местам их обитания. Но я позвонил хорошему знакомому в руководстве ГУВД, на предмет, не мелькала ли фамилия. И знаете, мелькала. Этот человек не Паниковский, у него был паспорт, который он всегда аккуратно заворачивал в тряпочку. Тело господина Баклицкого нашли утром 26 апреля на берегу речки Знаменки рядом с садовым обществом «Аист». Зарезан ножом, никаких денег при нем не было. СНТ «Аист» – это недалеко отсюда. Оперативники раскрыли убийство за полчаса. Счастливый обладатель пяти тысяч рублей добежал до своих знакомых, живущих в соседней теплотрассе, угостил их паленой водкой, похвастался, что продал крест одному седому «лоху» – и сделался сказочно богатым. «Миллионера» зарезали его же дружки, когда он спал. Чистая выручка – 4 тысячи 800 рублей с мелочью. Утром следующего дня их взяли…

– Но эти две смерти вряд ли связаны с нашим делом… – засомневался я.

– Они никак не связаны с нашим делом, – отрезал Якушин. – Иначе мы нафантазируем себе гору всяких невероятностей. Но тенденцию наблюдаете? Все против нас.

– Но подождите, – зачастил я, – теоретически можно отыскать дружков бомжа, с которыми он пил свою последнюю водку. Он наверняка болтал, мог проговориться, где нашел крест. Впрочем, если допустить, что дружки уже сидят, все становится сложнее…

– Поднять городские архивы, старые реестры, рабочую документацию похоронных контор Новониколаевска? – предложила Варвара. – Работка аховая, неблагодарная…

– Это было не кладбище, – возразил Якушин, – большая вероятность, что это одиночное захоронение в лесу. Что-то глаза у тебя заблестели, Варя, – подметил Якушин. – Даже не думай об этом. Собралась на очередной контакт «близкого вида»? Хочу тебя огорчить – ты видишь лишь глазами ЖИВОЙ Марии Власовой. Последнее – это брызги воды и бородатая личность того, кто ее толкал. Место собственного захоронения Мария Архиповна тебе не покажет…

– Я уверен, можно отыскать концы, – настаивал я. – У Крыленко были коллеги, люди знали, что он нашел плиту, которую впоследствии отвез в музей. Пусть не было свидетелей, но он мог обмолвиться, где ее нашел. Он же не в вакууме в тот день работал – с людьми!