Александр Тамоников - Музей смерти

– Хорошо, Сергей Борисович. – Я кивнул и уткнулся в пол. Придется запудрить Римме ее симпатичную головку и все свести к шутке.

– Вот и славно, молодые люди. Будем надеяться, все пройдет без шума и пострадавших…

Очередная «ночь в музее». С вечера прокапал дождик, к ночи осадки прекратились, но небо затянула сплошная облачность. Порывами налетел ветер, давая понять, что начало лета в Сибири будет сложным и неоднозначным. Охранники, получившие ценные указания, курсировали по периметру, еще как минимум один находился внутри у главного входа. День прошел в каком-то вялом ожидании. Мы снова прогулялись в поселок под бдительным оком людей на шлагбауме, перекусили, набрали еды и питья с собой. Провели время в задней части прощального комплекса, где у персонала имелись комнаты для отдыха. Около полуночи я подогнал «Террано» к задней двери главного музейного корпуса, открыл дверь выданным мне ключом. Мы проникли внутрь. Освещение в задней части здания было минимальным, едва угадывались очертания предметов. Мы шли по коридору почти на ощупь. Коридор изгибался, мы оказались в заднем демонстрационном зале – из всех залов он имел наименьшую площадь. Слева находились туалетные кабинки, за ними – проход на лестничную площадку. Посетители музея этой лестницей не пользовались, но она наличествовала, как требовали правила пожарной безопасности. Под ней хранили хозяйственное добро, здесь уборщики держали свой инвентарь, теснились какие-то ненужные шкафы, стеллажи. Там же под лестницей, завернутое в несколько слоев брезента, лежало то, что мы должны были вывезти…

– Подожди минутку, мне что-то нехорошо… – прошептала Варвара и юркнула в «дамскую комнату». Я решил ее подождать, стоял посреди зала. Под потолком горела мутная красноватая лампа в плафоне. Мерклый свет обрисовывал развешанные по стенам гравюры и литографии, жестко закрепленные стеллажи. На полках не было пустого места – всевозможные урны для праха, колбы, стеклянные баночки, медицинские инструменты. Выделялась странная старинная штуковина (возможно, муляж) со звучным названием клепсидра – водяные часы. Часть зала использовалась под инсталляцию – манекены разыгрывали действие. На столе патологоанатома лежал обнаженный мертвый мужчина с укрытым полотенцем причинным местом. Над ним склонялся прозектор в шапочке и белом халате – человек работал. Рядом с покойником лежала гипсовая посмертная маска. В углу, за спиной прозектора, смутно обрисовывалось что-то еще – словно согнувшийся в три погибели монах в капюшоне наблюдал за работой медика. Над головой прозектора висела полусфера – медицинская лампа.

Я отвернулся, сунулся на лестницу, отступил. Как-то боязно приближаться к артефактам без Варвары… Она уже выходила из «дамской комнаты», выключила там свет. Обрисовался тонкий силуэт в узких джинсах и курточке. Я поймал себя на странной мысли: две минуты ее не было, а уже соскучился…

– Ты в порядке?

– Не знаю, Никита, неспокойно мне… Вроде здание охраняется, а все равно…

Что это было? Подспудная тревога, окопавшаяся в подсознании, выбиралась наружу. Охватывал знакомый страх, не имеющий под собой никакого основания. Дышать становилось трудно, отяжелели ноги. Варвара подошла, я отыскал ее руку – она была такой же неживой, как рука манекена, лежащего на столе прозектора! Я поздно сообразил, что нас опять обвели вокруг пальца! Что-то в этом зале было не так. Замешательство усиливал полумрак, на отдельных участках зала переходящий в полную тьму. Что за монах за спиной прозектора? Разве там был монах? Ноги пригвоздило к полу, я непростительно долго выбирался из этого болота. Преступное промедление! Это был не манекен. И не некий неодушевленный предмет, укрытый чехлом от глаз посторонних! Зашевелилась нечеткая субстанция, как-то вдруг сместилась – а в следующий миг уже вылетела в узкую щель и накинулась на нас на крыльях ночи! Пискнула Варвара, раздался шум, она упала, я прыгнул в стойку, но что-то тяжелое обрушилось на челюсть, и последнее, что я чувствовал – как подгибаются ноги…

Без сознания я пребывал недолго. Очнулся, лежа на спине, руки были скованы стандартными полицейскими наручниками. Рядом стонала Варя, я подался к ней – живая, лежала на боку, прерывисто дышала. Ее руки тоже были скованы в запястьях. Я сделал попытку подняться, но разъехались ноги, хотел крикнуть, но закашлялся.

– Варюша, ты целая? – слова давались только шепотом.

– Не знаю, Никита, господи, какой ужас… у меня все болит…

– Не надо, молодые люди, делать резких движений и пытаться кричать, – прозвучал негромкий, какой-то надтреснутый голос. – Охранник без сознания, в ближайшую неделю лучше его не будить. Больше никого, кроме нас, в здании нет. Они же получили приказ не мешать вам, верно? – раздался тихий угрожающий смех, от которого кровь застыла в жилах.

Раздались вкрадчивые шаги, и в освещенное пространство под плафоном вошел человек в легкой, не шуршащей накидке. Он стянул капюшон. Обрисовалось лицо – серое, уже обросшее легкой щетиной. Кожа натянулась на выступающих скулах. Из-под косматых бровей смотрели глубоко посаженные глаза – колючие, злые, не предвещающие ничего хорошего. Он выглядел нездоровым – круги под глазами, сиплый голос, в коротко стриженных волосах блестела седина. Но даже с учетом болезненного состояния он выглядел лет на сорок, не больше. В нем чувствовалась невероятная усталость.

– Как вы сюда попали? – просипел я, принимая позу, позволяющую обороняться (хоть ногами). Голова упиралась в ножку стола прозектора, а Варвара вся находилась практически под столом.

– Какая разница? – ухмыльнулся субъект. – Прошел как посетитель, надев очки… – Он едко засмеялся. – Очки ведь сильно меняют внешность, верно? Как и усы, прическа, форменная одежда? Вам очень интересно, где я отсиживался? Допустим, в гробу – их в зале много, есть и вместительные… – Он смеялся, как робот. – Тогда уж уместнее сказать – отлеживался. Спасибо, что убрали плохо влияющие на мое здоровье артефакты – понимаете, о чем я? – Он повернул голову, посмотрел на закуток, ведущий к лестнице. Его и артефакты разделяли проем и десять метров – очевидно, безопасное расстояние.

Послышалось поскрипывание – он накручивал глушитель на ствол пистолета Макарова. Жар ударил в голову, я напрягся. Застонала Варвара. Мужчина прервал свое занятие, поднял глаза, в них заметались ироничные огоньки.

– Что вы собираетесь делать?

– А на что это похоже? – удивился он. – Я бы не стал, зачем мне это надо? Но жизнь требует, знаете ли, молодые люди. Я сразу, еще два дня назад, понял, что от вас придется избавляться, но лучше это сделать не вызывающе. Интуиция, хотите верьте, хотите нет. Понял, что будете копать до конца, наводил о вас справки, мои человечки за вами наблюдали, все такое. Вы очень настырные, так нельзя. Девушка, не пробуйте на мне свои чары, – повернулся он к Варваре. – Не тот случай, чувствительности ноль… И про Якушина я многое узнал. Любопытный мужчина, хотя и не болтливый. Хорошо защищен, но ведь не существует ничего невозможного? – Он зловеще подмигнул. – Сегодня вы, завтра он.