Грег Гифьюн - Сезон крови [litres]

Закрепив пистолет в кобуре сзади на поясе, я опустил нижний край футболки поверх него. Оглядел себя в зеркале и немного растянул футболку, чтобы она висела свободнее и оружие было не так заметно. На лбу и шее у меня уже выступил пот. Было всего восемь утра, но при такой влажности воздуха день обещал превратиться в очередное пекло. Жара в этом году наступила необычно рано. С другой стороны, раз все остальное катилось к чертям, так почему бы и погоде не последовать этому примеру?

Меня отвлекла наша свадебная фотография на комоде рядом. Мы с Тони сидели во главе стола – она в платье, я в смокинге – и, переплетя руки, пили шампанское из бокалов друг друга. Мы выглядели невероятно молодыми, счастливыми и невинными.

Донесшийся из церкви в миле от моего дома перезвон колоколов напомнил мне о том, что сегодня воскресенье.

Я аккуратно положил фотографию изображением вниз.

Проспект Мильнера – старый, практически забытый участок заброшенной дороги неподалеку от аэропорта. В самом его конце медленно гнил остов старой фабрики. Снаружи ее стены были практически сверху донизу раскрашены граффити, участок зарос высокой травой. Повсюду лежали кучи мусора. Среди кустарника и пустых песчаных участков тут и там стояли ветхие домишки – все, что осталось от малобюджетного поселка, где несколько десятилетий назад жили работники процветающей фабрики. По большей части они были заброшены и заколочены.

Я проехал четыре мили по проспекту Мильнера, от начала до конца, выяснил, где он начинается, и обнаружил, что от старой фабрики шла грунтовая дорога, которая упиралась в асфальтированную аллею. Оттуда было меньше мили до развязки, выводящей на трассу штата.

Определившись со всеми въездами и выездами, я сделал круг и на этот раз, въехав на проспект, стал посматривать на тахометр.

Не проехав и мили, я увидел небольшой одинокий дом в окружении кустов и мертвых деревьев, точно как говорила Мамка Тутс. Установленное на бетонных блоках здание выглядело ужасающе, но все еще было обитаемым. Машины перед ним не было, но на ближайшем к дороге углу участка торчал почтовый ящик. Я посмотрел на часы. Почти девять.

Я проехал мимо, развернулся и снова подъехал к дому. Остановив машину по диагонали напротив, я перевел ручку переключения передач в режим парковки. Далекий рокот просыпавшегося города пробивался сквозь шум мотора. Эта заброшенная и забытая земля на окраине города выглядела такой пустынной, что мне стало неуютно. Тут даже если закричишь и тебя кто-то услышит, то, скорее всего, не обратит внимания. Я откинулся на сиденье и почувствовал, как кобура вжалась мне в спину. И хотя я доставал пистолет и стрелял только в тире, тем не менее, напоминание о его присутствии придало мне уверенности.

Несколько минут я наблюдал за домом, потом выбрался из машины и медленно двинулся к участку.

Солнце висело невысоко над горизонтом, едва видимое над кустарником и мертвыми деревьями, но уже палило вовсю, и воздух мерцал от подымавшегося жара. Я шел по утоптанной земляной площадке, пока тень дома не закрыла меня от лучей, потом быстро огляделся. Дом был в плачевном состоянии, двери и окна закрывали ветхие погнутые сетки. Над дверью торчала грязная лампочка, перед входом валялся древний коврик с надписью: «Добро пожаловать». Я постучал и стал ждать. Ничего. Я постучал снова. Снова ничего.

Через некоторое время я подошел к левому окну и наклонился к стеклу, прижав ладони по бокам от лица, чтобы заглянуть внутрь дома. Через сетку трудно было что-то разглядеть, да и само окно оказалось таким грязным, что все за ним виделось размытым. Отступив от окна, я постучал в третий раз.

Вдалеке на шоссе рокотали проезжающие машины. Я медленно обошел дом и заглянул на территорию позади него. Прислоненный к стене старый стол для пикников выглядел так, будто им не пользовались много лет; в углу участка стояли два небольших мусорных бака. От окружающего кустарника участок отделял еще один небольшой отрезок голой земли. От левого заднего угла дома до тонкого шеста, явно специально для этой цели воткнутого в землю в нескольких футах от стены, тянулась бельевая веревка. На веревке ничего не было, и я засомневался, что в доме кто-нибудь живет.

Я осторожно прошел к мусорным бакам. Вокруг них с громким жужжанием летали мухи, но, открыв крышку, я понял, что и теперь не могу наверняка сказать, живет ли здесь кто-нибудь, потому что внутри лежали в основном коробки из-под замороженной еды и обедов, и выглядели они не слишком свежими. По такой жаре от вони у меня перехватило дыхание, и, закрыв крышку, я снова обошел дом, вернулся к входной двери и посмотрел через дорогу. Если не считать мою машину, вокруг было пусто.

Я подошел к почтовому ящику у дороги. Внутри лежали два листка бумаги. Я вновь огляделся, затем вытащил их из ящика. Первый был счетом за электричество, другой – рекламным буклетом универсального магазина. Счету было меньше недели, значит, его доставили день или два назад. Я сунул листки обратно в почтовый ящик и закрыл его.

Я вернулся к машине и какое-то время стоял, не садясь за руль и размышляя: Может быть, зря я сюда приехал. Может, только к лучшему, что ее нет. Но в тот момент, когда я надел солнечные очки, чтобы защититься от яростных лучей солнца, возле мертвых деревьев что-то привлекло мое внимание.

У меня задрожали колени и свело желудок. Стянув очки, я с трудом сглотнул; над деревьями и голой землей зазвучал неразборчивый шепот. Он окружил меня, и я попытался убедить себя, что бояться нечего, что все это существует только в моем воображении, но страх не отступал. Мне хотелось сбежать, сесть в машину, уехать прочь и никогда сюда не возвращаться. Вместо этого я глубоко вздохнул и закрыл глаза. И медленно открыл их через несколько секунд.

Шепотки умолкли. А может, они на самом деле и не звучали. Отчего-то теперь это было не так важно.

Я забрался в машину и направился обратно к городу.

Просидев больше часа за чашкой кофе в местной закусочной, я еще с полчаса кружил по Нью-Бедфорду, пока не собрался с духом, чтобы вернуться на проспект Мильнера.

Когда я вновь оказался перед домом, было уже почти одиннадцать. Все выглядело точно так же, но потом я сообразил, что входная дверь открыта. Поблизости не было других машин, так что я предположил, что хозяйка либо спала, когда я приезжал в первый раз, либо кто-то довез ее до дома, пока меня не было.

Я вышел из машины и оглядел деревья и кусты. Над землей поднимались видимые волны жара, искажая пространство, но ничего больше не двигалось.

Я снял солнечные очки, бросил их на приборную панель и пошел к дому. Вид у меня был уверенный, но не угрожающий. У сетчатой двери я остановился и склонил голову на сторону, пытаясь заглянуть внутрь, но ничего не увидел в царившем внутри мраке. Оба окна на фасаде были распахнуты и заслонены только сетками. В доме было тихо, но где-то неподалеку раздавались негромкие удары. Я постучал по сетке двери, но никто не ответил и не появился, так что я прислушался повнимательнее.