Генри Каттнер - Власть змеи [сборник]

— Теперь я должен покинуть тебя, — сказал он звучным голосом. — Мне нужно вернуться на свое место, — и он махнул туда, откуда мы только что пришли.

Я кивнул, поскольку давно уже осознал, кем являлись мои спутники, сотрапезники и собутыльники. Я понял, что каждый лежащий в могиле барон Крэлиц время от времени восстает, как чудовищное создание, ни мертвое ни живое, спускается в пещеру под замком и принимает участие в ужасных сатурналиях. Я также понял, что с наступлением рассвета они возвращаются в свои каменные гробы и лежат в смертельном сне, пока закат солнца не приносит им кратковременное освобождение. Я понял и признал все это.

Я поклонился своему спутнику и хотел было направиться наверх, в замок, но он снова остановил меня и медленно покачал головой с отвратительно фосфоресцирующим шрамом.

— Разве я еще не могу уйти? — спросил я.

Он уставился на меня полными мук глазами, в которых плескался сам ад, и указал на то, рядом с чем я стоял. И тогда, внезапной кошмарной вспышкой я узнал тайну проклятия Крэлица. И это знание наполнило меня ужасом, мгновенно превратило в создание, обреченное вечно корчиться и беззвучно стонать во тьме, ужасное осознание того, когда каждый барон Крэлиц приобщался к кровному братству. Я понял — понял, что каменный гроб не закрывается, покуда он пуст, и прочитал на саркофаге у моих ног надпись, из которой стало предельно ясно, что я умер: «Франц, двадцать первый барон Крэлиц».

Проблемы начались после того, как мы шесть часов назад выехали из Флэгстаффа и оказались на засушливом пустынном плато с беспорядочно рассыпанными, горячими, как духовка, скалами, среди которых, точно коричневая змея, извивалась грунтовая дорога. Мы с Барбарой ехали в свадебное путешествие и пытались добраться до Феникса, не отставая от графика, — опоздание было связано с проблемами с двигателем, — поэтому совершили ошибку, решив поехать по короткой дороге. Теперь, за много миль от любого гаража, из-под колпака радиатора вырывались струйки пара, двигатель сначала закашлял, заскрежетал, а потом и вовсе заглох. И я ничего не мог сделать, чтобы оживить его.

Через какое-то время, что я провел, лежа на спине под машиной и возясь с двигателем, я услышал скрип камешков и увидел две стройные, затянутые в шелк ножки. Затем Барбара наклонилась и критически осмотрела меня.

— Боже мой, Ральф, — сказала она, смеясь. — Ты похож на средневекового менестреля.

Я обтер лицо, но не думаю, что это помогло, поскольку жена лишь захихикала. В глазах Барбары, красивых глазах фиолетового оттенка, так редко встречающегося у златовласых блондинок, прыгали чертики.

— Хочу немного пройтись, — сказала она, и я кивнул.

Я слушал ее удаляющиеся шаги, и тут увидел змею.

Это была гремучая змея, свернувшаяся под автомобилем в футе от моей головы. Она явно заползла сюда, чтобы спрятаться от палящих лучей солнца. Я застыл с отверткой в одной руке. Даже в этой невыносимой жаре я почувствовал холодное дыхание ужаса и задрожал. При этом движении гремучая змея сухо затрещала.

Я весь напрягся. Плоская, уродливая голова змеи приподнялась, глаза-бусинки, как сверкающие огни самолета, решительно уставились на меня. Раздвоенный язычок мелькал так быстро, что я не мог как следует его разглядеть. Я знал, что до смерти мне меньше шага.

Трудно было понять, насколько велика эта змея, поскольку она свернулась в клубок, высунув наружу лишь трещотку на конце хвоста и вертикально поднятую голову. Голова была в форме лопаты, раза в два меньше моей ладони.

Рука, стискивающая отвертку, заныла от напряжения. Я подумал, не попробовать ли быстрым движением пришпилить змею отверткой к земле. Но я знал, что гремучая змея наносит удар с быстротой молнии, и не осмеливался рисковать. Пот стекал на глаза.

Затем я услышал шаги. Когда они раздались, змея приподняла голову еще выше, но трещотка смолкла. Меня пронзил страх. Барбара, а я не сомневался, что это были ее шаги, несомненно, присядет перед машиной, чтобы поговорить со мной. И что будет потом? Конечно же, змея нанесет удар. Но укусит она меня — или мою жену?

Шаги стали громче.

— Ральф, — послышался голос Барбары. — С тобой все в порядке?

Вероятно, она испугалась, что я потерял сознание от жары. Великий Боже! Она уже подошла к машине, и змея медленно повернула голову, сверкая глазами-бусинками. Если бы я крикнул, то змея могла бы сделать выпад. Но если Барбара опустится на колени перед машиной, что она явно собиралась сделать...

Нужно было на что-то решаться. Нужно попытаться убить змею отверткой. По крайней мере, если я потерплю неудачу, то рептилия вонзит зубы в меня, а не в Барбару. А я чувствовал, что спасения нет, что никакая человеческая реакция не может сравниться по быстроте с молниеносным выпадом змеи. Мышцы руки напряглись...

Внезапно голова змеи перестала качаться из стороны в сторону и зловеще откинулась назад.

Шаги Барбары внезапно замерли. Наступила тишина. Барбара что, увидела гремучую змею? И тут раздался пронзительный монотонный свист. Звучащий в странной минорной тональности, он, казалось, заполонил неподвижный воздух, и произошло нечто удивительное. Змея, готовая сделать выпад, внезапно подняла голову еще выше, словно прислушиваясь. Изо рта выскакивал ее раздвоенный язычок. А затем, разматываясь, словно клубок веревки, рептилия выползла на дорогу.

Судорога облегчения сотрясла меня. Едва дождавшись, пока змея удалится на безопасное расстояние, я выкатился из-под машины и вскочил на ноги. Одежда моя была пропитана потом, мокрая рубашка облепила тело. И тут я увидел своего спасителя. Барбара стояла неподалеку, пристально глядя на старика с коричневым лицом, покрытым сетью морщин. Его сложенные трубочкой губы издавали монотонный свист, и к нему быстро ползла змея. Но ни единым движением старик не выказывал страха.

Индеец — это стало ясно по высоким скулам и большому загнутому носу-клюву. Кожа его была странно потрескавшейся и красной, словно обгорела на солнце. Рубашка-хаки и брюки казались на нем неуместными. Ему бы больше подошла набедренная повязка и орлиное перо — символ вождя. Змея свернулась у его ног, и очень медленно, не переставая свистеть, он наклонился и протянул к ней руку. И змея обернулась вокруг нее, не причиняя старику вреда.

Скрюченные пальцы принялись ласкать рептилию, поглаживая ее свернувшееся тело и вершину плоской, уродливой головы. Я был парализован от изумления и странного, жуткого предчувствия опасности. Даже после того, как индеец положил змею на землю и позволил ей уползти, я не сразу сумел заговорить. Барбара первой обрела дар речи.