Генри Каттнер - Ловушка времени (сборник, том 1)

Даже лучшие литературоведы не могут составить полное собрание сочинений Генри Каттнера, потому что не знают всех его произведений. До сих пор неизвестны все его псевдонимы, так много их было. Каттнер спешил жить и спешил писать, словно предчувствовал, что судьба отвела ему на творчество меньше двадцати лет. Родился он в Лос-Анджелесе в 1915 году. В возрасте 16 лет опубликовал первый рассказ, после чего почти мгновенно стал профессиональным писателем. Написал очень много, но самое главное, он писал качественно. У него практически не было поры ученичества. Как-то сразу он стал профессиональным писателем. Женился рано, в 1937 году, на Кэтрин Люсиль Мур, которая стала не только верной спутницей до конца его жизни, но и соратником и соавтором на литературном пути. Можно сказать — она была неотрывной половинкой Каттнера-писателя и Каттнера-человека, а такое счастье редко кому выпадает.

Каттнер спешил творить, и этим в первую очередь объясняется обилие его псевдонимов. Политика американских — да и не только американских — журналов не позволяла одному автору публиковать по два и более произведений в одном номере. Солидных журналов фантастики было не так уж много, а Каттнер спешил творить. И спешил опубликовать все написанное, словно боясь, что не успеет. И нередко в одном номере какого-нибудь журнала выходило сразу по три его произведения. Отсюда масса псевдонимов, зачастую недолговечных, мимолетных, сиюминутных. Псевдонимы рождались и исчезали, как мотыльки-однодневки, но под ними публиковались отличные рассказы, изумительные повести. Каттнер спешил жить.

В данный двухтомник вошли две большие повести Каттнера — «Ловушку времени» можно было бы даже назвать романом — и ряд рассказов как под его настоящим именем, так и под несколькими широко известными псевдонимами, такими как Льюис Пэджетт и С. X. Лидделл. Эта подборка в очередной раз показывает, насколько разнообразны темы, манера писать и даже порой сам язык у этого замечательного фантаста. Но наверняка еще немало рассказов остались «погребенными» в американской периодике конца тридцатых — начала пятидесятых годов и не издавались в книгах даже у них. Надеюсь, что данный двухтомник приблизит тот день, когда можно будет сказать, что на русском языке издан ВЕСЬ Каттнер. А его произведения заслуживают этого так, как мало чьи.

Каттнер умер от инфаркта в 1958 году, прожив всего 43 года. Но за это короткое время он сумел навсегда войти в десятку лучших фантастов США, а может, и всего мира. И что самое удивительное, его произведения, написанные семьдесят с лишним лет назад, ничуть не устарели, а остались актуальными и интересными и в наше время. Наверное, этим они и ценны, помимо чисто литературных качеств, которые у Каттнера были всегда на высоте.

Кент Мэйсон забрался на вершину хребта и осмотрелся слезящимися от солнца глазами. Когда он увидел бескрайнюю каменную равнину, смертельную ловушку Аравийской пустыни, затуманенную хлынувшим ледяным дождем, его потрескавшиеся губы искривились. В долине под ним торчали две огромные каменные глыбы, и когда Мэйсон пристально посмотрел на них, его обожженное солнцем лицо выразило живейшее любопытство. Он узнал эти громадные обелиски, и это значило, что его поиски и жизнь закончатся почти одновременно. Поскольку перед ним находились легендарные башни-близнецы затерянного города Аль Бекра — древней столицы утраченной мудрости — Города Науки!

Два месяца назад экспедиция стартовала из порта Мербат, чтобы начать поиски Аль Бекра, и два месяца она тщетно бродила по засушливым землям, которые арабы называют Руб эль Хали. Старый доктор Корделл, глава экспедиции, надеялся на легенды, на смутные намеки в осколках древних находок — но, по большей части, на дощечку, которую недавно нашли на раскопках первобытного Ура. Важность находки состояла в том, что она говорила о выдающемся уровне развития цивилизации, существовавшей в «Запретном городе». Если верить надписи, Аль Бекр являлся всего лишь редко посещаемым городом Великой Пустыни, пока там, внезапно и необъяснимо, не начали процветать удивительно развитые науки и искусство. Но эти совершенные науки умерли почти так же быстро, как и родились по толи неизвестной, толи забытой причине, и великие дни Аль Бекра оказались сочтены. Вообще, все это было сжатой версией легенд об Атлантиде — развитой, научной культуре, разрушенной загадочным катаклизмом.

Мэйсон, археолог экспедиции, был самым молодым ее членом. Теперь, по иронии судьбы, он, никем не направляемый и потерявшийся, добился того, к чему его коллеги уже отчаялись стремиться. Доктор Корделл решил бросить поиски и вернуться в Мербат, и когда Мэйсон, твердо нацелившийся обследовать малоизвестную горную цепь неподалеку, настоял на последней попытке, Корделл ему отказал.

Тем утром Мэйсон выскользнул из лагеря и, взяв быстрого верблюда, подумал, что сможет добраться до гор и снова присоединиться к медленно идущей группе в худшем случае через день-другой. Но его планам не суждено было сбыться. Упав, верблюд сломал ногу. Компас разбился, и Мэйсон три дня блуждал по опустошенному, высушенному солнцем аду. Воды бы не хватило надолго. Он пристрелил стервятника и заставил себя съесть жесткое, волокнистое мясо, а затем, во время почти бессознательных скитаний, Мэйсон потерял револьвер. И теперь, истощенный и со впалыми глазами, он увидел внизу Аль Бекр, Город Науки!

Столетия мало что оставили от легендарного города. Из песка торчали два огромные обелиска, повсюду валялись расколотые каменные блоки. Вот и все. Мрачная и замершая под проливным дождем, долина внизу казалась безжизненной и тихой. Тем не менее там можно было найти убежище, потому что буря с каждой секундой становилась сильнее. Ураганы в Руб эль Хали редки, но сила их чудовищна. Вокруг Мэйсона уже сверкали молнии.

Шатаясь от усталости, он начал спускаться по склону. Раскрошенные фрагменты каменной кладки увеличивались в размерах по мере того, как он подходил ближе. В пору своего расцвета город, наверное, был повергающим в трепет зрелищем.

За холмами гремел гром. Обелиски стояли почти вплотную друг к другу и предоставляли некоторое убежище. Мэйсон плюхнулся рядом с одним из них и прижался спиной. Облегченно выдохнув, он позволил нестерпимо болевшим мышцам расслабиться. Затем его узкое лицо внезапно вспыхнуло интересом. Поверхность монолита, к которому он прислонился, была не каменной. Твердой, потертой, объеденной зубами веков — да, но тем не менее не могло быть никаких ошибок в том, что это металл!