Элис Атлед - Зеленая камера [СИ]

— Пару раз приходила в себя. Ненадолго. Я сделал кокон, как и предполагалось.

— Хорошо.

Он остановился у двери в раздумьях, заходить ему в комнату или нет, и решил пройти мимо. Пока что в этом не было необходимости.

— Думаете, получится?

— Я в этом уверен. Есть только одна проблема.

— Да, я видел. Эта белая нить… Вы собираетесь от нее избавиться… или?..

Потрошитель вошел в следующую комнату, не имевшую двери. Ее давно сняли с петель и какое-то время использовали в качестве столешницы, но сейчас никто толком не мог сказать, где находится этот кусок древесины. Вместо него теперь проход укрывала плотная занавесь бордового цвета.

— Пожалуй, придется, — мужчина сел на диван, облокотившись на спинку и откинув голову назад. Глаза его были закрыты, и китаец отметил про себя, что сегодня все идет как-то иначе.

— Сегодня не пойдете в город? — мягко поинтересовался он.

— Нет.

Потрошитель явно был не настроен на беседу, и Бэй Гао попросил разрешение откланяться и продолжить выполнение своих прямых обязанностей. Он был очень взволнован, но поговорить об этом ему было не с кем. «А ведь впервые за столько лет!.. Нет, все равно не станет слушать», — подумал парень. Откроет глаза, посмотрит с укором — никакого участия. А Бэю, такому спокойному, такому мягкому и тихому, не хватало банальной ответной реакции. Минимального «угу» ему бы вполне хватило. Хотя, конечно же, он успел смириться. Ему оставили жизнь, и это, само по себе, было подарком. За него он был готов поддерживать опрятный вид этого старого куска склепа на протяжении следующих веков, до самого своего конца. Но ответной реакции все же немного не хватало. А Потрошитель тем временем продолжал держать дистанцию.

Бэй незаметно просочился в ту самую комнату, куда решил не заходить ранее его хозяин. Конечно же, они оба успели отметить происхождение гостьи. «Кровь древних богов», — подумал тогда «шелкопряд» и был совершенно прав. «Сильно разбавленная, почти выветрившаяся за столетия, но все же…» Это было поправимо. Неважно, сколько поколений разделяло древнейших существ и нынешних. Если мертвые боги решили выбрать своего наследника, его можно было пробудить.

Парень прошел по холодному каменному полу и присел в кресло, стоявшее у кровати. Внимательный взгляд принялся искать отличия от того, что он видел в комнате в последний раз, но таковых не нашел. Значит, он ничего не пропустил. Девушка по-прежнему спала, а парень решил про себя, что она — единственная причина, почему Потрошитель не пошел сегодня в город. Он не ушел, но и не остался. Он оградился, находясь через стенку от спящей. Причину такого поведения Бэй не понимал, но догадывался, в чем могло быть дело. Происхождение могло быть не основной причиной, по которой девушка находилась в стенах храма и была до сих пор жива. И «шелкопряд» нехотя допускал такую возможность.

Однако, они все же могли дать ей былую власть рода. Вернуть чужие воспоминания. Предоставить давно забытые знания. Помочь тем самым и ей, и себе.

— Но для этого придется тебя убить, — вслух закончил свою мысль китаец без тени лукавства.

Он часто мыслил вслух, и в такие моменты Потрошитель предпочитал быть как можно дальше от него. Хозяин ценил тишину и те слова, которые заключают в себе чуть больше смысла, чем в повседневной беседе. Смысл слов Бэя был в большинстве случаев вполне себе обыденным. Но тем не менее, в этот раз мужчина все же материализовался в комнате, хоть и проигнорировал высказывание несмотря на то, что отчетливо слышал каждое слово. Китайца это ничуть не смутило.

— Время пришло? — «шелкопряд» поднялся с кресла.

— Вроде того, — столь неоднозначный ответ не был присущ говорящему. — Дальше я сам.

«То хочет сидеть с ней в одной комнате, то не хочет…» — бормотал про себя Бэй. Он исчез за дверью, и место в кресле теперь занял Потрошитель. По сравнению со своим миниатюрным слугой он выглядел громоздким, мрачно нависая над спящей в кровати.

— Можешь не прикидываться. Его ты можешь провести, меня — нет, — взгляд Потрошителя случайно упал на черную оконную раму, узкую, но вытянутую в высоту. — Я вижу, ты пыталась открыть окно.

Девушка досадно застонала и открыла глаза.

— Проклятое окно заело, — она приподнялась на кровати и лениво села.

Потрошитель хмыкнул и облокотился на спинку кресла, вытянув вперед ноги и приготовившись слушать.

— Вот этот парень… — она указала в сторону двери.

— Бэй, — подсказал мужчина.

— Он сейчас что-то про мое убийство говорил? Впрочем, неважно… В последнее время я слишком часто это слышу. Что он вообще такое? Он чувствуется… странно. Как будто он такой, как я, но другой. Я таких в жизни не видела.

— Мой слуга — тутовый шелкопряд, родом из Китая.

— Да быть не может, — хихикнула девушка и махнула рукой. — Таких не существует.

В городе таких действительно не существовало, как и многих других видов, павших на поле сражения с Потрошителем.

— Он — один из древних представителей, ныне вымерших. Последнего я убил в конце девятнадцатого века, а для этого сейчас протекает восьмой век жизни. Среди вас тоже есть представители древних, немного, но есть.

— Арахна, — предположила она, и Потрошитель кивнул. — Она последняя из древних пауков… Королева, убившая собственную сестру во время побега из огненных пещер …

— Хм, — Потрошитель нахмурился: он меньше всего ожидал услышать эту фразу от нее. — Откуда ты знаешь? — склонил он голову на бок.

— Честно говоря, я до сих пор иногда чувствую жжение в пальцах. Она могла помочь мне, но не стала. Тогда, на выходе из пещер, я просила у нее помощи. А она впилась мне в голову.

— Какая жалость, — он приблизился настолько, что они вдвоем могли чувствовать дыхание друг друга, и провел рукой по щеке девушки, — было больно?

— Нестерпимо.

Короткий, но яркий поцелуй, во время которого рука плавно опустилась с щеки чуть ниже, к шее… и сдавила ее мертвой хваткой, перекрыв доступ к кислороду.

— Тогда тебе, наверное, известно, что я собираюсь с тобой сделать.

Она не сопротивлялась, принимая смерть как данность. «Что ж, не в первый раз ведь уже».

Если продолжить начатую не так давно тему страхов, то можно узнать много нового о природе людей и существ. Но не только о природе, есть еще и личность, независимая от происхождения. И если у «пауков» страхи были связаны непосредственно с их видом, то для Норы страшным было остаться одной. Не одной в квартире, не одной в доме, в городе; одиночество она переносила прекрасно. Одной в своем роде. Она сразу представляла эту ответственность за продолжение рода, от одной мысли о которой ее начинало тошнить. И так получилось, что страх ее стал реальностью, и на его месте появилась совершенно иная боязнь одиночества, основанная на ее чувствах к Адаму.