Айя Сафина - Нина. Книга 3. Среди монстров

Джипы въехали через ворота на склад почти впритык к погрузочным платформам, где в больших металлических контейнерах их ждало целое химическое конфетти из Китая, спрятанное в нитях ярких узорчатых ковров.

Валентин наблюдал за разгрузкой контейнеров и дымил сигаретой. Это был один из многочисленных складов Эрика, куда по его же коридору прибывала китайская химия, которой в компании заведовал Валентин. Фактически Валентин взял этот склад в бессрочную аренду, поскольку ни для чего другого он не использовался, а потому работал лишь каждую третью неделю месяца, пока дилеры Голубки разбирали доставленный товар по точкам продаж. Синтетика редко становится предметом дележа и споров, слишком много мороки за относительно невысокую прибыль, по крайней мере, недостаточную для того, чтобы рисковать собственной жизнью. Более того, за десять лет торговли этой дрянью Валентин поднаторел во многих деталях производства и доставки синтетики, став чуть ли не профессором в этой области. Вдвоем с Амелией они разработали и эффективно претворяли в жизнь широкую сеть распространения синтетики не только в городе, но и за его пределами, и мало кто мог с ними посоревноваться в более прибыльном способе заработка на синтетике. Единственные, кто постоянно докучал им, это банда Седых Головорезов, состоящая преимущественно из чехов, проживающих на территории Амелии, а также бригада Драгоша – цыгане и проклятье Валентина. Но ни с первыми, ни со вторыми Эрик не разрешал вступать в открытые конфликты, аргументируя свое решение тем, что слишком сильные лидеры стоят за этими мелкими сошками. И пытаясь спасти одну партию товара, можно было развязать целую войну, стоящую куда дороже, чем одна партия синтетики.

Бойцы Голубки снимали контейнеры с грузовиков и выставляли друг на друга, и за час работы на складе выросли длинные металлические контейнеры высотой полтора метра. В каждом таком контейнере лежало по шесть толстых ковров с восточными орнаментами. Дилеры так и разбирали потом товар в коврах, а таблетки вырезали из нитей уже на точках продаж. Так было безопаснее и быстрее, потому что в каждом ковре было по пять килограмм вшитых пилюль, и на то, чтобы вырезать их все, уходило по два дня.

Всего в этот вторник прибыло семнадцать грузовиков, и работы на ближайшую неделю было предостаточно. Сейчас на складе находилось около двадцати бойцов с автоматами наперевес, которые выгружали контейнеры. Почти половину из привезенного товара заберет бригада Драгоша, и барон уже был на подъезде к складу, чтобы в очередной раз самому лично пересчитать количество ковров, а также лишний раз поиграть у Валентина на нервах.

– Пап, получается?

Юрий дернул Голубку за рукав и выпустил изо рта сигаретный дым.

Голубка оценил художества сына и ответил:

– Да нет же! Вот, смотри, – отец снова затянулся и выпустил три дымных кольца. – Видишь? Щелкай небом, языком помогай.

В морозную ночь сигаретный дым смешивался с паром и кольца получались мутными, но все равно достаточно отчетливыми. Но вот у Юрия получалось обыкновенное облако.

Сын Валентина Юрий хоть и был всего шестнадцати лет отроду, но уже старался подражать отцу во всем. Они даже ходили в одинаковых синих костюмах и бежевых пальто, точно разновозрастные близнецы. Но Валентину нравилось такое поклонение, и он уже знал, кому передаст основную часть своего бизнеса.

У Валентина было семеро детей от разных женщин, и Юрка был средним и самым любимым. Когда он родился, Голубке стукнуло уже пятьдесят семь. Голубка всегда обожал детей, и с возрастом эта любовь только росла. Он чувствовал, что даже, будучи в седьмом десятке, он все еще хочет нянчить молокососов и жевать их малюсенькие пятки, выдувать воздух им в нежные пузики, а также вдыхать аромат молочных головок с щекочущими мягкими волосиками. Младшенькой Анюте было всего три года, и каждый раз при виде этого маленького чуда в ярко-розовом шифоновом платьице сердце Валентина наливалось сладостным счастьем, хотелось носить ее на руках и никогда не отпускать. Юрка уже подрос, а ведь еще совсем недавно пускал под себя коричневые массы и смеялся беззубым ртом. А теперь взгляни на него: девяносто килограммов зрелости и мужества выпускают неуклюжие облачка пара, пытаясь доказать, что в этот раз ему, наконец, удалось поравняться с отцом в умении хотя бы курить правильно.

– Балалайка это, а не кольцо! – смеялся Голубка. – Языком, говорю, помогай!

Малец усердно пыхтел, наклоняя голову то вправо, то влево, будто это могло как-то подсобить. Его зализанная набок светлая челка уже растрепалась, а пальцы замерзли на морозе. Еще и снег начался, как назло, мерзкие хлопья бесцеремонно разрушали кучки дыма, делая невозможным создание ровных колец. От усиленных стараний закружилась голова, и Юрка, наконец, бросил попытки научиться столь непостижимому искусству.

Послышался громкий свист.

– Все, хорош дурачиться. Держи ухо востро, Юрка! И смотри, как папка бизнес делает! – Валентин выплюнул сигарету и затоптал в снег.

Через сетчатые ворота склада въехали джипы бригады Драгоша. Юрий уже много раз видел их, и был знаком с самим Драгошем. Последний год отец постоянно брал сына с собой на встречи, постепенно вводя парня в закрытый криминальный клуб. И ни для кого не было секретом, кто станет преемником Голубки в недалеком будущем.

Голубка сплюнул перед собой, хотя уже давно избавился от сигареты. От этой банды хотелось плеваться в буквальном смысле. Если бы процесс изрыгания рвот не был бы таким неприятным, то Голубка бы несомненно исходился рвотой при каждой встрече с ними. Уж очень они его измучили за эти годы. Оно и понятно, эта бригада доставляла хлопот ровно столько же, сколько приносила прибыли. И Валентин не знал, что лучше: их постоянные попытки свергнуть Голубку или же их огромные заказы на китайскую химию, которую Голубка продавал им в таком количестве, что даже продавцы героина завидовали.

Три джипа, как обычно. Голубка дал незаметный знак своим людям на складе быть начеку, никогда не знаешь, что учудят эти цыгане.

Из джипа высыпали бойцы и сам Драгош. Потертая кожаная куртка и изношенные джинсы, которым было уже не меньше пяти лет, растрепанные сальные черные волосы, свисающие волнистыми паклями в разные стороны, точно их не расчесывали уже три столетия, и как всегда, солнечные очки. Зимой. Ночью.

Голубка закатил глаза.

Цыган, украинец и восточный ковер – обычный третий вторник месяца.

– Валентин! – громко и радостно объявил Драгош, разведя руками, точно завидел давнишнего приятеля.

Драгош всегда располагал своим нарочито сердечным приветствием с улыбкой, настолько широкой и искренней, что казалось, будто он – сам Иисус. Но Валентин вел с ним бизнес уже одиннадцатый год и давно перестал покупаться на эти дешевые трюки.