Айя Сафина - Нина. Книга 2. Зов пустельги

– Король Бобер? – Эрик прыснул от смеха.

– Так вот на одну из карнавальных ночей он вдруг привлек внимание некоей волчицы в маске. Они обжимались в кабинке туалета, пока Король Бобер не осознал печальный факт. Он ведь совершенно не пользовался успехом у девушек! Вообще, нисколечко не пользовался успехом ни у какой девушки!

Нина сделала ударение на последнем слове и выжидающе замолкла, давая возможность Эрику самому понять всю комичность казуса.

Эрик вдруг ударил рукой о стол и разразился смехом.

– Это был мужик! – воскликнул он, громко хохоча.

– Ты бы видел, с какой скоростью он ринулся из кабинки! Он еще никогда так быстро не бегал! – весело продолжала Нина.

Эрик залился смехом, представляя, как этот вычурный бравый щегол мнит себя хозяином мира, хвастает голубой предпринимательской кровью в жилах, а на самом деле все это – попытки неудачника обрести самоуверенность.

– У него дома к зеркалу прикреплен ламинированный список из ежедневных установок Луизы Хей. Он каждый день повторяет себе «Я – любимое и желанное дитя, я люблю себя, у меня много друзей», – говорила Нина, двигая губами одновременно с губами Йоакима из образов.

Эрик снова склонился над столом в приступе смеха.

– Черт, Нина ты ломаешь все мои представления об этом великом человеке!

– К сожалению, его комплекс неполноценности никуда не делся, – Нина пожала плечами.

– Может, мне тоже попробовать убеждать свое отражение в том, что я любим? Они ведь определенно работают! Этот сукин сын скоро станет членом парламента! – говорил Эрик, вытирая слезы. – Ох, Нина! Даже и не знаю, как я раньше жил без твоих историй. С ними мир кажется набором каких-то нелепиц.

– Я все больше думаю о том, как мы бежим от наших демонов, стремимся оставить их в прошлом, но они просто садятся к нам на спину, а мы не замечаем, как несем их вместе с собой, – размышляла Нина.

– Это так, Нина. Наши страхи бессмертны. От них невозможно избавиться. С ними можно только бороться. И Йоаким ведь борется, пусть и глупым способом, но главное эффективным, – согласился Эрик.

Представив, как Йоаким каждое утро убеждает себя в своих силах, он вдруг проникся еще большим уважением к этому человеку.

– Не в пример некоторым, – тихо добавила Нина.

Эрик откинулся на спинку и уставился на Нину.

– Ты сейчас о Дэсмонде?

Нина тяжело вздохнула, но промолчала. Это был риторический вопрос, и Нина приготовилась к очередным оправдательным речам Эрика, стоящего на страже друга.

– Я же пообещал, я поговорю с ним. Просто мне кажется, одного разговора недостаточно. У Дэсмонда серьезные проблемы с неуравновешенностью, ему нужен хороший психотерапевт. Но Дэс отказывается от психологической помощи, потому что для него это сродни признанию в собственной слабости.

– Поэтому ты просто оставишь все, как есть?

Эрик молчал. Как объяснить Нине, что им нужна свирепость Дэсмонда? Их бизнес – это не только принятие мудрых решений и планирование стратегий, но и безжалостное запугивание и устранение конкурентов и врагов. И чем больше крови, чем чудовищнее расправа, тем крепче успех.

– Дэсмонд болен, – Нина повторила эту фразу уже в сотый раз. – Ему нужна помощь. С каждым годом ему становится все хуже, неужели ты не замечаешь? Я чувствую, как ему уже не хватает того, что он делает с бедными девушками. Если не остановить его сейчас, эта необходимость все равно возникнет в будущем. Но тогда придется приложить гораздо больше усилий, чтобы вытащить его из этой трясины.

Эрик слушал Нину, и боялся прервать. Она редко говорила так много.

– Психопаты становятся одержимыми убийствами, когда первое сходит им с рук. Они продолжают оставлять за собой жертвы, убийство которых с каждым разом становится все изощрённые, замысловатее, сложнее. Они впадают в азарт, вступают в соревнование с собственной изобретательностью. Но в глубине души они жаждут быть пойманными. Потому что без признания их триумф не завершён. Им нужно, чтобы общество узнало, что за всеми этими гениальными, как им кажется, убийствами стоят именно они. Им хочется быть пойманными. И Дэсмонд тоже хочет быть пойманным. Ему нужна помощь, он хочет ее, он хочет, чтобы его остановили, даже если не признает это вслух.

Эрик продолжал молчать и думать. И с каждой секундой он все больше понимал правоту Нины, но также как и Дэсмонд, боялся это признать.

– Эрик, посмотри на меня. Я – результат попустительства таких, как ты. Они тоже побоялись лезть глубже, им хватало того, что я прекратила докучать припадками и бредом. Они пичкали меня таблетками, уверенные в том, что этого достаточно. А что получили в итоге?

Эрик помнил, во что вылилось запертое в теле безумие. Агрессия вырвалась наружу, Монстры вышли из-под контроля и затеяли резню прямо под носом у этих умников в белых халатах. А к каким непоправимым последствиям привело лечение в физическом плане? Нина всегда спала с открытой дверью, и, проходя мимо ее спальни, он часто замечал, что Нину мучает бессонница. Она могла ворочаться всю ночь и уснуть только под утро. А когда просыпалась, проводила в ванной не меньше часа, не для того чтобы наложить макияж, а потому что ее мучают запоры. Она не может подвергать себя физическим нагрузкам, потому что сердце тут же отреагирует ноющей коликой. Список недомоганий можно продолжать бесконечно.

– У меня в ванной за зеркалом стоят двенадцать разных пузырьков с таблетками. Ты этого хочешь для Дэсмонда?

Нина уставилась на Эрика.

– Потому что если так, то следует задуматься, а друг ли он тебе.

– Не говори глупостей! Я люблю Дэса! – отрезал Эрик.

– Тогда перестань извлекать из него выгоду и займись его мозгами!

Нина потянулась за молоком, но убрала руку с полдороги – тремор в кистях снова усилился, и она боялась не удержать стакан. Это не осталось незамеченным Эриком. Трясущиеся руки Нины сказали больше, чем она сама. Время для ее болезни было упущено из-за таких же трусов, как он сам, и Нина изо всех сил пыталась спасти себе подобных. Как ни печально было признать это, но Нина была права. Эрик обязан усмирить свою жажду наживы и уберечь Дэсмонда от прогрессирующего безумия.

***

Женский визг пронесся вдоль скоростного шоссе, ведущего в центр города.

– Жми! – орала София, пытаясь перекричать музыку из магнитолы.

Сабвуфер барабанил монотонными битами, сотрясая спортивный кабриолет в такт клубной музыки. Стрелка спидометра медленно доползла до отметки двести тридцать километров в час и остановилась. Дэсмонд лихо управлялся с рулем, оставляя позади себя потрясенных водителей.

– Дыши моим дерьмом! – крикнул Дэсмонд одному самому яростному водителю, который тряс кулаком в воздухе.