Маттиас Бауэр - Morbus Dei. Зарождение

Франц потер руку и промолчал.

– Не пристало братьям жить в раздоре, – произнес елейным голосом Кайетан Бихтер.

– Приберегите свои проповеди для следующей мессы, отче.

Якоб дал понять, что больше слушать никого не намерен. Чего еще им ждать, если его решения будут осуждать за общим столом?

Он обернулся и бросил хмурый взгляд на Иоганна.

– Ваша порция.

Бухмюллер с грохотом поставил посреди стола большую сковороду. Аппетитно запахло маслом и салом.

Альбин подмигнул Иоганну.

– Тебе повезло, что очухался в первое воскресенье месяца, – в этот день мы едим в харчевне.

Он достал из выдвижного ящика две деревянные ложки и протянул одну Иоганну.

Остальные тоже вооружились ложками, но приступать к еде не спешили. За другими столами тоже чего-то ждали: все смотрели на Кайетана Бихтера. Священник поднялся в тишине и прокашлялся, после чего медленно осенил себя крестом. Остальные последовали его примеру, и Бихтер забормотал молитву. Иоганн краем глаза наблюдал за происходящим. Вера крепче там, где нужда особенно сильна, – он убеждался в этом уже не раз. В сравнении с другими деревнями здесь всего было вдоволь, но даже дети притихли и за время долгой молитвы не издали ни звука.

Ритуал завершился всеобщим аминь , и все принялись за еду. Иоганн набивал полный рот, поглядывая при этом на Якоба. Крестьянин впивался зубами в сочный кусок мяса, сжимая в другой руке ломоть хлеба. Новичок наклонился к Альбину.

– Господа отдают нам лучшие куски, а сами довольствуются только мясом, – проговорил он с полным ртом.

Альбин пожал плечами.

– Ты откуда сюда свалился? Как будто не знаешь, как всем приходится, с тех пор как баварцы заявились в Тироль. Радуйся, что вообще голодным не остался… – Он отложил ложку, отрыгнул и погладил себя по животу. – Уф, то что надо… Хозяин! Еще два пива!

После трапезы в харчевне стало тише, разговаривали вполголоса. В тепле, после простой, но сытной еды Иоганна тоже разморило. Взгляд его, блуждая по комнате, задержался у большого стола посередине. Заправилы , как их насмешливо назвал Альбин, сидели вразвалку, закрыв глаза.

И лишь один пристально смотрел на Иоганна – священник Кайетан Бихтер. Лист был готов поклясться, что распознал страх в его глазах. Что его так напугало?

– Выпьешь с нами шнапса? – В голосе Альбина звучал вызов.

Иоганн повернул голову.

– Спасибо, мне и впрямь не помешает.

Альбин удовлетворенно кивнул.

– Бухмюллер! На всех! – крикнул он корчмарю, стоявшему у стойки.

Софи, бойкая девушка с длинными черными волосами, выглядывающими из-под платка, посмотрела на Иоганна с вызовом.

– Смотри, нашу настойку не каждый осилит.

Корчмарь поставил перед каждым по оловянной чарке.

– На здоровье! – бросил он коротко.

Тот невозмутимо кивнул и по примеру остальных поднял чарку.

– Ваше здоровье.

Иоганн выпил залпом.

«Крепковато, но в целом недурно», – подумал он. В следующее мгновение настойка раскрыла весь свой букет; горло и внутренности обожгло огнем. На глазах выступили слезы, и он невольно выдохнул. От глотки к носу поднялся гнилостный привкус. Затем скверный привкус внезапно исчез; огонь погас, уступив место приятному теплу, и в голове появилась легкость.

Занятно.

Иоганн сделал над собой усилие, чтобы не скривиться, и поставил чарку на стол. Остальные смотрели на него в изумлении.

– Еще ни разу не видела, чтобы кто-то с первого раза не срыгнул половину, – проговорила Софи с тенью уважения в голосе.

Иоганн усмехнулся.

– Хорошая выдержка.

Альбин наклонился к нему:

– Ну, если первая зашла так хорошо, я не прочь угостить тебя еще одной. Что скажешь?

– Скажу, что вам придется меня выносить.

Софи пододвинулась к нему поближе.

– И отнести ко мне в комнату.

Иоганн почувствовал, как ее рука легла ему на бедро и медленно скользнула выше. Лица батраков растянулись в ухмылках. Альбин закатил глаза.

– Софи, дай ты ему хоть пару дней, чтобы он освоился.

Служанка стиснула Листу бедро.

– В моей компании ты освоишься быстрее, чем думаешь…

Альбин и Виргилий многозначительно усмехнулись. Иоганн попытался сменить тему.

– Вы постоянно вот так всей деревней сидите в харчевне?

Софи резко отдернула руку и с тревогой взглянула на Листа.

– Только зимой, потому что…

Чья-то тень повисла над столом. Софи замолчала.

Перед ними стоял Якоб Каррер.

– Уходим!

Альбин и Софи послушно поднялись, Иоганн не сдвинулся с места.

– Ты тоже! – Якоб поднял сучковатую трость и ткнул Листа в грудь.

Тот допил остатки пива и вслед за Альбином и Софи вышел в морозную ночь. Якоб вышел последним, хлопнув за собой дверью.

Остальные смотрели им вслед.

– Карреру это еще аукнется, – насмешливо бросила старуха Зальцмюллер и снова сплюнула на пол. – И нам всем.

Никто не ответил.

На улице был жгучий мороз. Иоганн шагал следом за остальными в направлении дома, где очнулся.

Снег скрипел в ночной тишине.

Потом они свернули к большому дому, с виду ничем не примечательному. Но Иоганн узнал его. Это был тот самый дом, в дверь которого он постучал, когда только пришел в деревню.

Каррер отворил тяжелую дверь и вошел внутрь. Остальные последовали за ним.

– Альбин, покажешь ему тут все. Спать он будет в твоей комнате.

– Как скажете.

Каррер шагнул к Иоганну и посмотрел ему в глаза.

– Видал я таких, как ты… Меня лучше не злить – отлуплю палкой, как собаку.

Лист выдержал его взгляд. Каррер осклабился, отвернулся и прошел через сени в заднюю комнату.

– И держись от него подальше, Софи, поняла? – добавил он с нажимом и захлопнул за собой дверь.

Софи украдкой показала ему язык.

– Ты ему с первой минуты пришелся по душе, – шепнул Альбин.

Иоганн кивнул.

– И он мне.

– Идем, пора спать. Завтра вставать рано.

В крошечной комнате, где ютился Альбин, стояли лишь две узкие кровати и два сундука.

Тот сел на кровать и посмотрел на Иоганна.

– Еще не поздно слинять…

– За мной еще числится долг, – твердо произнес Лист и лег на свою кровать.

– Откуда у тебя эти шрамы?

– Лучше тебе не знать…

Альбин подождал немного, но понял, что ничего больше не услышит. Он потянулся и закрыл глаза.

– Ладно…

Вскоре размеренное сопение показало, что Альбин спит. Иоганн чувствовал усталость, но в голове кружило слишком много мыслей. Что происходило в этой деревне? К чему эта общая трапеза? Зачем его заставили обнажить торс? Чего они боялись?

Ответов не было. По крайней мере, пока. Иоганн закутался в грубое одеяло и погрузился в беспокойный сон.

От кромки леса дом Каррера отделяла лишь заснеженная поляна. Тени деревьев вытянулись вдоль склона.