Маттиас Бауэр - Morbus Dei. Зарождение

Он знаком подозвал своих людей. Солдаты заняли места в первых рядах, и капитан развернулся к священнику.

– Можете продолжать.

И с этими словами устроился на скамье.

Все это время остальные сидели затаив дыхание. Теперь же поднялся приглушенный ропот, но и тот сразу смолк, стоило Бихтеру произнести слова, предваряющие причастие.

Произошедшее встревожило Иоганна. Насчет солдат можно было не беспокоиться – он знал, что с деревней ничего не случится, если жители ничего не выкинут. Эта сцена представлялась ему не чем иным, как демонстрацией силы. Которую Лист оценил по достоинству. Тревогу вызывала жгучая, безграничная ненависть, написанная на лице Каррера. Иоганну было знакомо такое выражение.

Когда бы он ни увидел его, дело оканчивалось чьей-то гибелью.

Лист перевел взгляд на Мартина, стоявшего среди батраков. Старик, словно почувствовав его взгляд, повернул голову.

Иоганн прочел в его взгляде такую же тревогу, какую ощущал сам.

Может, накануне он обошелся с Иоганном слишком грубо? Мартин Каррер терзался сомнениями. Он посмотрел на Лиса, потом перевел взгляд на Элизабет.

Рано или поздно придется принять решение.

Старик чувствовал, что грядет нечто судьбоносное. О себе он не беспокоился. Несмотря на все горечи и удары, он прожил добрую жизнь. Но Элизабет – у нее все еще впереди…

Решение.

Она хотела быть с Иоганном, и никто не мог помешать ей в этом. Мартин погладил бороду и чуть подкрутил ее кончик. Он должен был принять решение, сейчас.

– Подойдите же и примите тело Господне…

Солдаты поднялись и стали один за другим подходить к алтарю.

Когда служба подошла к концу, солдаты вышли первыми, за ними последовали остальные. Снаружи люди сбились в кучки, вполголоса переговариваясь. Падал снег, правда, совсем немного – непогода, по всей видимости, миновала.

На какое-то время.

Некоторые из солдат откровенно разглядывали женщин. Те смущенно опускали глаза, и мужчины бросали на солдат хмурые взгляды.

– Ступайте домой, живо! – велел Якоб, обращаясь к Элизабет и Софи.

Остальные крестьяне говорили то же самое своим женам и дочерям. Народ быстро расходился.

Каррер и остальные крестьяне направились в харчевню. Франц подошел к Мартину.

– А ты, отец, пойдешь к Бухмюллеру?

– Нет, не сегодня. Чувствую себя неважно, пойду домой.

– Как знаешь. – Франц развернулся и последовал за братом.

Старик пересек площадь и, когда поравнялся с Иоганном, чуть помедлил.

– Приходи чуть позже. И Элизабет пусть придет, – сказал он вполголоса.

– Но…

– Сделай, как я прошу! – Старик произнес это с таким жаром, что Иоганн невольно кивнул.

– Ладно, попробуем незаметно уйти…

– Будьте осторожны.

Старик побрел в сторону своего маленького дома.

Иоганн мог бы поклясться, что он был смертельно напуган.

– Так, теперь строимся и возвращаемся в расположение.

На площади, словно из ниоткуда, появился Альбрехт. Он не был в церкви, и нетрудно было предположить, как бы старый вояка отозвался о принятии плоти Господней.

Солдаты нехотя повиновались. Из церкви, между тем, вышел капитан, кивнув адъютанту.

– Вот и славно. А то взбредет им что-нибудь на ум…

Он обвел взглядом жителей, которые еще стояли на площади. Задержал взор на Иоганне.

Не привлекай внимания. Опусти глаза.

Гордость против здравого смысла.

Гордость взяла верх.

Лист неподвижно смотрел на капитана. Тот нахмурился и медленно подошел. Встал перед Иоганном, лицом к лицу.

– Ага… я смотрю, кому-то все же перепало храбрости в штанишки.

Иоганн промолчал.

– Альбрехт! – бросил через плечо капитан. – Ко мне!

Адъютант двигался с проворством, неожиданным для старого солдата.

– Да, капитан?

– Посмотри на этого малого. Что ты видишь?

– Я и прежде его заприметил, когда он провизию нам приносил.

Капитан кивнул.

– Чем ты занимаешься, парень?

– Я кузнец.

– Ты здесь вырос?

Иоганн понимал, что лгать бессмысленно. Капитан в любое время мог проверить его слова.

– Нет, я тут недавно.

– И как же тебя занесло в эту долину? Для тебя в любом месте нашлась бы работа.

Иоганн помедлил.

– Забрел так же, как и вы.

– Заблудился, значит? Ну-ну… – протянул адъютант.

– Альбрехт, как по-твоему, что могло вынудить человека забрести сюда? – с насмешкой спросил капитан.

– Я бы задержался здесь лишь с одной целью.

– А именно?

– Тут можно укрыться…

– Вот и я подумал о том же. – Капитан держался со зловещим спокойствием, как и в церкви. – Например, если у кого-то пропадает желание драться… – Сейчас он смотрел Иоганну прямо в глаза. – Что скажешь на это, кузнец ?

– Вы ошибаетесь. Я никогда не был солдатом.

– Альбрехт, он никогда не был солдатом.

– Среди солдат есть не только тирольцы. Фронты тянутся повсюду. Я слышал, кайзер набирает себе в армию немало способных горцев, кого добровольцами, кого по принуждению…

Капитан и адъютант пристально разглядывали Иоганна.

– Повторяю вам – я не солдат.

– Конечно, теперь ты уже не солдат, – согласился капитан.

Повисло молчание.

Потом капитан принял решение.

– Хотя в конечном счете это не имеет значения. Будь ты баварским дезертиром, болтался бы на веревке. Но если ты тирольский дезертир – значит, одним тирольским солдатом на фронте меньше.

– Если он и впредь останется кузнецом, – добавил адъютант.

– Верно, Альбрехт. Если он и впредь останется кузнецом. – Он посмотрел Иоганну в глаза. – А ты таковым останешься, кузнец ?

– Даю слово, – сдержанно ответил Лист.

Они еще какое-то время мерили его взглядами. Наконец капитан кивнул.

– С виду ты человек благоразумный. Поверю тебе на слово. Можешь идти.

– Благодарю. – И Иоганн поспешил удалиться.

Капитан с адъютантом проводили его глазами.

– Альбрехт?

– Слушаю?

– Не спускать с него глаз.

Старый солдат ухмыльнулся.

– Само собой, капитан.

Мартин Каррер сидел за столом и молился – так истово, как не молился уже многие годы, – чтобы для деревни и для жителей еще осталось время.

Он молился за Элизабет.

И молил Господа о прощении за то, что одного человека он все-таки не включал в свои молитвы. Пусть человек этот и был плотью от его плоти. После той зимы, когда Якоб обрек на смерть собственную мать, Мартин уже и не верил, что его сын заслуживал искупление.

В дверь постучали. Старик поднял голову, перекрестился.

– Входите!

В комнату вошли Иоганн и Элизабет.

– Якоб еще в харчевне, Иоганн?

Элизабет ответила вместо него:

– Он вернется не раньше чем через час. Так уж у него повелось.