Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

— Но мы и правда могли бы его переизбрать, и я никак не пойму, почему мы этого еще не сделали.

Прежде чем продолжить, Фангин принял высказывание Бомбер во внимание.

— Его должность предусматривает мелкие хозяйственные обязанности: вывоз мусора, подача воды, чистка тротуаров, к тому же мы все считаем себя такими умниками, что никогда не смогли бы согласиться с мнением другого.

— Ты упустил кое-что поважнее, — заметила Бомбер. — Сноркел охраняет нас от прошлого. Наша независимость зиждется на отказе изучать былое. Сноркел знает, как это непросто. Он разрешает проводить традиционные фестивали, но следит за теми, кто пытается заглянуть поглубже.

— Такими, как Фласк, — произнес Облонг.

— Да, вроде него, — кивнула Бомбер, при этом погрозив мужу пальцем. Осмелев от ее откровенности, Облонг выпалил, прежде чем пожалел об этом:

— Но если это так опасно, зачем вручать мне его записную книжку?

— Ты — натуральный идиот, Годфри Фангин! — воскликнула Бомбер. — Ты нас всех подведешь под монастырь. Сначала довел до увольнения Фласка, потом себя, потом меня, а теперь и его.

— Я — биолог, — запротестовал Фангин. — Я хочу знать, почему мы такие, какие есть. Почему у нас столько одаренных людей? Почему мы — единственные в Англии — имеем полное самоуправление?

Бомбер переключилась на Облонга:

— Если у вас есть хоть что-нибудь в голове, вы уничтожите эту записную книжку.

После этого беседа перешла к более обыденным темам и так протекала до тех пор, пока Облонг не попрощался и не отправился домой. Под свежим слоем снега башни казались неприступными: точно пальцы с белыми ногтями, они торчали, направленные в небо, а подоконники напоминали их костяшки. На узкой, но нехарактерно прямой улице Лост Акр Лейн его охватило ребяческое желание: он просто должен слепить и бросить снежок.

Он смял горсть свежего снега в комок, запустил его в уличный знак и промахнулся. Нагнулся было, чтобы слепить еще один, но услышал легкий стук на крыше у себя за спиной. Он медленно выпрямился, но на Лост Акр Лейн не было никого, ни с одной, ни с другой стороны улицы. Облонг дошел до следующего узкого переулка — Гроуввей, — оказавшегося таким же пустым. За этим последовал еще один легкий стук и хруст, и снова над головой.

Он испугался, что какой-нибудь озорной ребенок в снегопад скачет по крышам и это может кончится тем, что ему придется изображать из себя спасателя, карабкаясь по скользкой черепице. Он крикнул «эй!» сначала в одну, а потом в другую сторону, и, к вящему изумлению, заметил над крышами тонкий шест, который переставляла меж наклонных черепиц такая же тонкая фигурка. Шест сгибался чуть ли не вдвое, а затем нереально медленно расправлялся снова. Сотканная из воздуха, фигурка казалась воплощением грации, и, похоже, она перелетала с крыши на крышу прямо у Облонга над головой. Лицо ее скрывалось под балаклавой.

— Эй, поосторожнее там! — прокричал Облонг.

Фигурка отпрыгнула назад, воздух прорезал меткий снежок, который шлепнулся прямо в лоб Облонгу. Дело довершили последствия вечерних посиделок и врожденная неуклюжесть: Облонг тяжело завалился на спину. К тому времени, когда он снова поднялся на ноги, прыгуна с шестом уже и след простыл.

С еще затуманенной головой он долго не мог разобрать буквы на указателе: Лост Акр Лейн. Лост Акр… Лост Акр…

И тогда он наконец увидел: этот Лост Акр… «СТОЛ КАР».

Фласк просто переставил буквы — но что он мог обнаружить на этой Лост Акр Лейн? Что там за буквы и цифры были снизу — «АСХ 1017»? Если он не ошибался, буквы не имели ничего общего со столовыми приборами, и число для номера дома было слишком большим. Буквы, казалось, взяли наобум. И на самой Лост Акр Лейн он тоже ничего особенного не заметил.

Облонг двинулся дальше, к своему дому. С чашечкой кофе, куда он добавил ложку виски производства винокурни Влада, чтобы сосредоточиться, Облонг уселся за стол и целый час ломал голову над загадкой, но так ничего и не придумал. Снова спрятав дневник в пакет, он ощутил легкий флер своего одиночества. Фангины, конечно, развлекали его от чистого сердца, но с ними он не чувствовал себя так непринужденно, как в компании ровесников. Грегориус Джонс оказался в этом плане ближе всех, он выкрикивал: «Эй, Обберс!» всякий раз, когда они сталкивались, и время от времени ходил с ним в «Душу подмастерья». Однако любезные манеры Джонса оборачивались непробиваемой броней, стоило разговору перейти к более глубоким темам. Рассказ Фангина об истории Джонса свидетельствовал о потаенной трагедии личного характера. Теперь Облонг хотя бы мог добавить в список знакомств загадочного акробата, слишком хрупкого, чтобы оказаться Джонсом или любым другим представителем мужского пола.

Наконец, что немаловажно, Облонг никак не мог выйти из тени Фласка. Сравнивая себя с предшественником, он чувствовал полную несостоятельность. Фласк боролся за свой предмет, пробивал защитные стены и превращал местных обитателей в своих друзей. Кроме того, он исследовал прошлое, и результаты его изысканий, предположительно, были изложены на исчезнувших страницах записной книжки. Облонг решил, что ради Фласка должен продолжать распутывать ниточки тайны, а ради Фангинов должен делать это крайне осторожно.

В нескольких кварталах отсюда, опираясь на трубу дымохода, Валорхенд наблюдала за тем, как вспыхивает свет в окне Облонга. Крыши Ротервирда были ее вторым домом: она знала здесь все выходы, лестничные площадки и направления. Она никогда не позволила бы себе бросить снежок в предшественника Облонга. В отличие от зеленого юнца Облонга, Фласк излучал авторитет.

Хейман Солт не возвращался в магазин «Безделушки и мелочи» с тех самых пор, как продал там камни. Правда, временами он все же проходил мимо, проверяя, лежат ли они еще на витрине. Он радовался плохой погоде. Если бы не она, он едва ли решился бы на то, чтобы наведаться на Лост Акр Лейн, в свою тайную вотчину, хранившую его большой и самый главный секрет. Стальное вечернее небо с минуты на минуту обещало разразиться новым вихрем снега, который не хуже густого тумана скроет его от любых случайных зевак.

Он надел плащ с черным капюшоном и ничего с собой не взял, за исключением фляги с виски, которое, по его мнению, являлось панацеей от всех недугов. Единственная мощеная дорога в Ротервирде начиналась за двумя мостами при сторожевых воротах и уходила в близлежащие холмы, но в округе имелись тропки понеприметнее.

Солт пересек деревянный пешеходный мост в юго-западной части Айленд Филда и затерялся в зарослях разделяющей два поля лесополосы. Здесь снег сыпал сильнее. На пустошах лысых северных и восточных склонов закручивались вихри, но его не останавливало отсутствие четких ориентиров. Для натренированного глаза ботаника каждое дерево имело свои отличительные черты. Он изо всех сил продирался сквозь густой подлесок, пока не вышел к открытому участку дороги, которая спускалась впереди. Столетиями овцы, крупный рогатый скот и люди вытаптывали здесь верхний слой почвы. Края дороги круто уходили вниз, земля была темной, торфянистой и богатой. Солт продолжал идти до тех пор, пока не пришел к большому котловану, по краю которого росли буки.