Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Ференcен сохранял обычную практичность и невозмутимость.

— Скажите-ка, Орелия, каким вам показался владелец поместья — я имею в виду, как покупатель?

— Он был готов заплатить любую цену…

— Орелия сегодня была на вечеринке в поместье, — перебил ее Солт.

— В Большом зале?

Орелия кивнула в ответ. Лицо Ференсена омрачилось. На нем отразилась боль.

— Камин со стоящими на коленях атлантами на месте?

Она снова кивнула.

— И резные плоды гранатов на деревянных панелях, гладких, как кожа. — Она переглянулась с Солтом.

Откуда Ференсен все это знает? Вход в поместье был запрещен уже несколько веков. Может, будучи ребенком, он однажды перемахнул через забор? Обстановка его жилища определенно свидетельствовала о склонности к авантюрам. Орелия успела попасть под обаяние таинственного хозяина башни.

Ференсен вежливо выслушал ее рассказ, не задавая вопросов до тех пор, пока она не перешла к описанию враждебности, с которой хозяин принимал гостей, и наконец упомянула имя владельца.

Оно подействовало на Ференсена как удар током. Он вскочил со стула.

— Веронал? Веронал Сликстоун? Вы уверены? Вы твердо в этом уверены?

Она протянула ему свое приглашение.

Ференсен упал обратно на стул.

— Господи, помоги нам всем.

— Что такое? — спросил Солт и повернулся к Орелии. — В этом вся беда с Ференсенами. Говорят загадками, но никогда ничего не объясняют.

— Я должен был догадаться, что он — один из них, и мне следовало его ждать.

— Один из кого?

— Не твоего ума дело.

— Теперь понимаешь, о чем я! — Солт в отчаянии развел руками, а Ференсен продолжил засыпать Орелию вопросами о том, какого сэр Веронал роста, о его голосе, чертах лица, цвете кожи и характере. Орелия старалась как могла.

Ференсен потряс головой и вернулся к вопросу продажи камней:

— А как он себя вел в магазине?

— С порога направился прямо к камням. Больше его ничто не интересовало.

— А как он отреагировал, когда увидел их?

— Казался озадаченным. Хотел знать, откуда они взялись. Сначала он положил их на ладонь и закрыл глаза, как будто камни могли ему что-то рассказать. Но ничего не произошло. Он показался разочарованным, но все равно заплатил.

— Значит, у нас все еще есть надежда — пока он не нашел путь.

— Путь в Лост Акр? — спросил Солт.

— К собственной памяти, — ответил Ференсен, — туда, где спрятаны его воспоминания. — Ференсен сделал успокаивающий жест, будто крестил ребенка. — Но давайте, рассказывайте дальше — и, прошу вас, называйте его Вероналом. Это его настоящее имя.

Ференсен снова умолк и молчал до тех пор, пока Орелия не упомянула об ударе молнии, который чуть не обратил непрошеную гостью в пепел.

— Серебристо-голубая слепящая молниеносная вспышка? — уточнил он. — Она еще оставила такой запах, как после фейерверка?

Он был прав. Орелия кивнула в ответ.

— Вполне объяснимо, — коротко ответил Ференсен. Он взял с каминной полки крапчатое каменное яйцо и принялся перебрасывать его из одной руки в другую. — С кем он общался?

— Сликстоун тщательно выбирал цели, это точно: говорил со всеми, кто мог хоть что-то знать о прошлом. Я слышала, как он выпытывал у Фангина про Фласка. А для экскурсии по дому из всех прочих выбрал Облонга, после чего переключился на Финча.

— Облонг, Фангин, Фласк… Я никого из них не знаю. Расскажите о каждом из них в отдельности, мисс Рок.

Ференсен еще раз наполнил бокалы, а Орелия кратко изложила три биографии. Облонг был школьным учителем истории, приезжим, Фласк — его предшественником и, таким образом, тоже являлся чужаком, правда, он дружил с Фангином. Когда Фласк исчез, Фангина уволили с работы из-за того, что Фласк подстрекал учеников к историческим исследованиям в нарушение «Предписаний», а Фангин об этом не доложил.

— Еще что-нибудь существенное? — спросил Ференсен.

— У Сликстоуна есть сын, — добавила Орелия.

— Не родной, такого быть не может. Должно быть, он его усыновил. Видите, он находится в поиске, но при этом хочет казаться обычным человеком. — Ференсен умолк. — Что ж, на сегодняшний вечер, пожалуй, хватит.

Когда многочисленные часы объявили о наступлении полуночи, Ференсен предупредил собеседников, что через пятьдесят минут снова начнется дождь. Он попрощался, извиняясь перед Орелией за свою таинственность, и запутал ее еще больше, велев пока ничего не предпринимать.

— Откуда Ференсен знает Сликстоуна? — спросила она у Солта.

— Он никогда ничего не рассказывает.

Посетовав на скрытность Ференсена, Солт тут же отказался говорить Орелии что бы то ни было о своих личных делах с хозяином башни. «Столь многообещающий вечер, — подумалось ей, — в итоге принес с гулькин нос».

По дороге домой Солт поделился крайне странным соображением:

— Представь себе новый мир, где человеку удалось бы все начать с чистого листа. Что мы сохранили бы? От чего избавились? Думаешь, мы отнеслись бы осторожнее к собственным открытиям?

Перед тем как они расстались возле сараев, Солт повторил предупреждение:

— Помни, что ты ничего о нем не слышала — о Ференсене, Заклинателе Дождя.

Но легче сказать, чем сделать, особенно в свете того, что дождь пошел точно в предсказанный Ференсеном момент.

В ту ночь Орелия не могла заснуть, терзаемая сотней вопросов и вызванным этими вопросами беспокойством. «Заклинатель Дождя» — что он имел в виду? Каким образом Ференсен приобрел свой необычный талант? На какой новый мир они с Солтом ей намекали? Почему сэра Веронала так привлекли камни? Она припомнила чудовищ в клетках на гобелене в поместье: фантазия или реальность? Орелия подозревала, что ответы на эти вопросы могли бы объяснить как независимость Ротервирда от прочей Англии, так и принудительное забвение истории города. Что произойдет, если тайны всплывут наружу? Какие силы могут скрываться от постороннего глаза в этих глубинах?

Похожие вопросы крутились в голове Солта, когда тот уже дома помешивал в чашке какао и пытался припомнить, что говорил Ференсен во время их прошлой встречи, — все, включая описание клочка неба в Лост Акре, известного как точка перехода. Он размышлял о том, как камни могут воздействовать на живые существа, о странном дереве с его раскидистыми ветками и о причудливой и опасной фауне Лост Акра. Ему в голову пришла чудовищная идея. Теперь он не мог заснуть.

Сэр Веронал откинулся в кровати. Каждую из четырех стоек украшала резьба в виде различных чудовищ — пеликаны вылетали из драконьих глоток, змеи переплетались с бабочками. На стенах висели три огромных гобелена, изображавших лето, осень и зиму. Никто не решался спрашивать об отсутствующей весне: вопрос казался слишком бестактным.