Лафкадио Хирн - «Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

В самом начале лета лягушки на удивление многочисленны и с наступлением сумерек задают такие концерты, что и пером описать невозможно; но с каждой проходящей неделей их ночные буйства становятся все тише, а их число убывает под натиском множества врагов. Большое семейство змей, некоторые длиной полных три фута, время от времени совершает набеги на эту колонию. Их жертвы часто издают жалобные крики, которые находят живой отклик, когда только это возможно, у кого-нибудь из домочадцев, и много лягушек было спасено моей юной служанкой, которая легкими ударами бамбуковой трости заставляет змею отпустить свою добычу. Эти змеи прекрасные пловцы. Они вполне вольготно чувствуют себя в этом саду, но они появляются только в жаркие дни. Никому из моих людей и в голову не придет поранить или убить одну из них. Более того, в Идзумо говорят, что убить змею – к несчастью.

– Если вы убьете змею, которая ничем вам не угрожала, – уверял меня один крестьянин, – вы потом найдете ее голову в комэбицу [короб, в котором хранится вареный рис], когда снимете крышку.

Но змеи пожирают сравнительно мало лягушек. Дерзкие коршуны и воро́ны – вот самые неумолимые их уничтожители; есть также очень милая ласка, живущая под кура (сараем) и ничуть не стесняющаяся выхватить рыбу или лягушку из пруда даже на глазах у самого хозяина усадьбы. Есть также кот, который браконьерствует в моих заказниках, – худой и вечно голодный бродяга и виртуозный ворюга, которого я неоднократно, но каждый раз безуспешно пытался отучить от бродяжничества. Отчасти в силу аморального характера этого кота, отчасти оттого, что ему случилось иметь длинный хвост, за ним закрепилась скверная репутация, и, по всеобщему убеждению, он – некомата , или кот-демон.

Верно, что в Идзумо некоторые котята рождаются с длинным хвостом, но вырасти длиннохвостыми им дозволяется крайне редко. Ибо естественная склонность котов – обращаться в бесов, а стремление к такой метаморфозе может быть пресечено лишь усекновением их хвостов, пока они еще котята. Коты – это чародеи, с хвостами или без хвостов, и обладают магической силой пускать мертвецов в пляс. Коты неблагодарны. «Корми собаку три дня, и она будет помнить твою доброту три года; корми кота три года, и он забудет твою доброту через три дня» – гласит японская пословица. Коты вредоносны: они раздирают циновки, дырявят сёдзи, а также точат свои когти о стойки токономы . Коты были прокляты: только кот и ядовитая змея не оплакивали смерть Будды, и им никогда не узнать блаженства Гокураку. В силу всех этих причин, а также иных, слишком многочисленных, чтобы их здесь излагать, коты не пользуются большой любовью в Идзумо и вынуждены проводить бо́льшую часть своей жизни на свежем воздухе.

Не менее одиннадцати видов бабочек побывали в окрестностях лотосового пруда за последние дни. Самый распространенный вид – снежно-белая бабочка. Считается, что больше всего ее привлекает на , или рапсовое растение; и когда маленькие девочки видят ее, они поют такую песенку:

Но самые интересные насекомые – это, несомненно, сэми (цикады). Эти японские древесные сверчки намного более выдающиеся исполнители, чем даже удивительные цикады тропиков; и они менее утомительны, ибо почти для каждого месяца, на протяжении всего теплого времени года, имеется свой, отличный от остальных вид сэми, со своим, совершенно отличным от остальных репертуаром. Имеется, как я полагаю, семь видов, но я познакомился только с четырьмя. Первым в моих деревьях можно услышать нацу-дзэми , или летнего сэми: он издает звук, подобный японскому слогу дзи, начинающийся сипло, как при одышке, и медленно нарастающий до пронзительного свиста на самой высокой ноте, похожего на паровозный свисток, а затем вновь затихающий до нового астматического хрипа. Это дзи-и-и-и-и-иииии настолько оглушающее, что когда два или три нацу-дзэми подбираются близко к окну, я вынужден бываю их прогнать. К счастью, на смену нацу-дзэми вскоре приходит минмин-дзэми , многим более утонченный музыкант, чье название происходит от издаваемой им чудесной ноты. Говорят, что он «поет, как буддийский жрец, декламирующий кё»; и в самом деле, услышав его впервые, с трудом верится, что слышишь всего лишь цикаду. После минмин-дзэми в начале осени наступает черед красивого зеленого сэми – хигураси , который издает удивительно чистый звук, подобный частому звону маленького колокольчика – кана-кана-кана-кана-кана . Но самый изумительный посетитель из всех приходит еще позднее – это цуку-цуку-боси [132] Боси означает «шляпа»; цукэру – «надевать». Но эта этимология более чем сомнительная. (Примеч. авт.) . Я полагаю, что этому созданию нет равного во всем мире цикад: его музыка совершенно неотличима от пения птицы. Его название, как и название минмин-дзэми, ономатопоэтическое, но в Идзумо звучание его песни передается так:

Однако сэми не единственные музыканты в саду. Еще два замечательных создания образуют их оркестр. Первое – это красивый ярко-зеленый кузнечик, известный японцам под любопытным именем хотокэ-но-ума , что значит «конь мертвеца». По форме голова этого насекомого и в самом деле имеет некоторое сходство с конской головой – отсюда и эта игра воображения. Это удивительно дружелюбное создание, позволяющее взять себя в руки без какого-либо сопротивления и, как правило, вполне вольготно чувствующее себя в доме, куда оно часто заходит без всяких церемоний. Оно издает очень тонкий звук, который японцы записывают в виде повторения слогов дзюн-та ; да и самого кузнечика иногда так и называют: дзюнта . Другое насекомое – тоже зеленый кузнечик, несколько более крупный и намного более робкий, его называют гису [134] Произносится почти как «гиис». (Примеч. авт.) за его напев:

(и так далее на усмотрение солиста)

В жаркие солнечные дни над прудом парят несколько красивых видов стрекоз (томбо) . Один из них – самое прекрасное создание этого рода из всех, которых я когда-либо видел, сплошь отливающее неописуемыми металлическими цветами и невообразимо изящное, называется тэнси-томбо – императорская стрекоза. Есть еще одна – самая крупная из всех японских стрекоз, но достаточно редкая, а для японских детей – любимейшая забава. Про этот вид говорят, что мужских особей в нем намного больше, чем женских; но за что я могу полностью поручиться, так это за то, что, если вы поймаете женскую особь, можно почти сразу же привлечь мужскую, выставив пленницу напоказ. Из этих соображений мальчишки стараются добыть женскую особь, и когда ловят ее, то привязывают на нитке к какой-нибудь ветке и распевают любопытный куплет, который в оригинале звучит так: