Джули Си Дао - Лес тысячи фонариков [litres]

– Я поняла, мадам Хун, – сказала она, стараясь успокоить подрагивающие губы.

Женщина нахмурилась.

– Дамы просыпаются перед рассветом, моются, причесываются и одеваются. Затем они отправляются в храм, где проводят час в молитве, во время которой они превозносят благодеяния Владык-Драконов.

Она сделала молитвенный жест, такой же, какой раньше в присутствии Сифэн сделала Императрица.

– Между трапезами каждая из дам прилежно работает над полученным заданием. Вечером они в течение часа читают, музицируют или упражняются в каллиграфии, а затем, перед сном, еще один час посвящают молитве.

– Фонари, которые ты видишь здесь повсюду, нужны не только для красоты, но и для того, чтобы по ним узнавать время, – отрывисто проговорил господин Юй. – Ты будешь сверять по ним свою работу. Мы не потерпим присутствия глупых и ленивых женщин вблизи Императрицы.

– Каково будет мое задание? – спросила Сифэн так вежливо, как только могла.

– Ты не получала разрешения говорить, девушка, – нахмурилась мадам Хун.

Усилием воли Сифэн удержала руки лежащими на коленях. Она представила, что возвращается в дом Акиры и ей приходится объяснять, что ее выгнали из дворца за то, что она дала пощечину старшей придворной даме Императрицы. Ей все труднее становилось сдерживать смех, к тому же шевеление у нее в грудной клетке усиливалось. Не успев остановить себя, она дерзко произнесла:

– Мое имя Сифэн, а не девушка .

Евнух наклонился вперед и, сделав плавный взмах сложенным веером, нанес ей удар по плечу. Ощутив в месте удара жгучую теплоту, Сифэн изумленно уставилась на него. После Гуминых изощренных побоев с помощью трости, включая обливание спины водой, чтобы усилить боль, ей было смешно думать, что этот жирный коротышка всерьез надеется сломить ее дух.

– Они все так себя ведут, когда только сюда попадают, – с гнусной усмешкой сказал господин Юй, обращаясь к мадам Хун. – Из-за доброты и приветливости Императрицы Лихуа они воображают, что они не такие, как все. Особенные. Заносчивые и обидчивые, воображающие, что могут подняться наверх, подобно пене на океанской волне.

– Какое прелестное сравнение, господин, – сахарным тоном произнесла Сифэн, не обращая внимания на боль в плече, и он изучающе вгляделся в ее лицо, пытаясь понять, нет ли тут нахальства. Догадывается ли этот идиот, сколько его высказываний украдено из известных стихов?

Губы мадам Хун растянулись в злорадной улыбке.

– Мой дорогой Юй, вы помните, как сегодня утром госпожа Сунь жаловалась на свою горничную? Почему бы не отправить туда Сифэн , пусть она… поможет, пока госпожа найдет для себя замену.

– Вы всегда умеете найти верное решение. Я поговорю с ней вечером, а ты, девушка, приступишь со следующей недели. Тебе следует сперва поучиться, мы не можем послать к ее светлости совершенно необученную горничную.

Сифэн поднялась со своего места, наслаждаясь растерянным выражением на их лицах при виде своей сияющей улыбки.

– Спасибо за время, которое вы мне уделили. Когда я вновь увижу Наследного принца, я расскажу ему, как вы со мной поступили.

Она поклонилась, забавляясь их шокированным видом. Очевидно, они позабыли, что принц рекомендовал ее для определенной должности. И хотя вряд ли ей удастся встретить его снова, но, всемогущие боги тому свидетели, она получила удовольствие. Она удалилась с беспечным видом, и по веселому выражению ее лица невозможно было догадаться, что за минуту до этого с ней обращались как с грязью под ногами. Все как учила ее Гума: соблюдать внешнюю благопристойность при любых обстоятельствах, какая бы буря ни разыгрывалась у нее при этом внутри.

Кан ждал ее внизу. Несмотря на всегдашнюю ухмылку, взгляд, которым он быстро окинул ее, был проницателен и серьезен.

– Вы выстояли. Им не удалось укротить вас, как жеребенка на конюшне?

– Меня невозможно сломать.

– Отлично. Я знал, что у вас есть характер, – мягко сказал он. – Они запугивают новеньких, утверждая таким образом свое превосходство. Императрица дала им над нами власть, и они хотят, чтобы мы всегда об этом помнили.

– Почему вы не боитесь свободно о них высказываться? – спросила Сифэн, приподняв бровь. – Уж не собираетесь ли вы вызвать меня на откровенность, чтобы потом передать мои неосторожные слова господину Юю?

Кан вытаращил на нее глаза.

– Ну что вы, дорогая. Я говорю с вами откровенно, потому что хочу, чтобы, чтобы мы стали друзьями… я никогда не хотел вас на чем-то подловить.

Сифэн смотрела на него, взволнованная его искренностью. Если это игра, то он просто замечательный актер. Инстинктивно она не доверяла ему, но, в то же время, совсем не лишним было бы заполучить союзника.

– Мне хотелось бы, чтобы мы были друзьями, – осторожно сказала она, и его лицо просияло.

Однако услышав взрыв смеха, донесшийся из соседнего здания, он тут же помрачнел.

– Евнухи, – пробормотал он. – Опять играют в свои настольные игры.

– Почему вы не с ними?

– Они меня презирают. Они ненавидят молодых и честолюбивых, да к тому же еще и талантливых, – просто сказал он. – Они не знают, откуда я, но они знают, к чему я стремлюсь, потому что у меня есть для этого способности.

– И какова ваша цель?

– Я стану одним из Пяти Тигров, самых могущественных евнухов Императорского двора. Этот идиот – господин Юй – худший из них. Они стареют, но, как видно, надеются жить вечно и ревностно охраняют свою должность. Они никогда не приглашают кого-нибудь помоложе присоединиться к ним.

Сифэн нахмурилась.

– Но обладают ли они какой-нибудь реальной властью?

– Вы не поверите. Отец Императрицы Лихуа часто отправлялся на войну, и в его отсутствие правил его доверенный евнух Тао. Именно Тао сочинил договор о Ничьих Землях между Даговадом и Царством Священной Степи.

– Земли подле Залива Когтя, – машинально продекламировала Сифэн, как будто отвечая Гуме урок. – Варварское племя, явившееся из Моря Теней, целый век населяло эти земли. Царица Даговада и Царь Степи объединили усилия и собрали войско, которое изгнало их оттуда.

Кан ухмыльнулся:

– Мне следовало помнить, что вам все это хорошо известно.

– Я не слишком много знаю об этом договоре, – призналась она. – Так же как и о завоевателях. Гума рассказывала, что много веков назад они населяли Камацу и Великий Лес.

Ее всегда интересовали эти воины, проводившие жизнь в море, среди бушующих волн, и вызывавшие в людях страх и трепет. Их уничижительно называли варварами, хотя при этом материковые жители переняли у них искусство строить суда и даже их музыкальные инструменты. Возможно, думала она, они, в свою очередь считали варварами обитателей континента.