Кристиан Бэд - Путями истины. Сборник мистических рассказов и повестей

— А по акту-то, по акту? Кто проводил регистрацию? — возмущался толстый. — Вот же два места!

— Льготники, — беззастенчиво врал костлявый.

— А на оставшийся двенадцатый дубль два? — толстый потел.

— Проходящие по дубль два места отдаем только очередникам, — костлявый ловко подменил листы. — Только из уважения к вам могу поставить на льготную очередь. Дадим в течение трехсот лет.

— Совести у тебя нет, — сдался толстый.

— По миллиону ждут.

Костлявый хмыкнул и стал собирать разбросанные по столу документы:

— А пока пошлем его на Карастру.

— Пошлем на Карастру, — согласился машинально толстый. Но потом до него вдруг дошло: — Куда?! — взвился он.

— Не понимаю, что вас не устраивает? Климат вполне подходящий. Есть, правда, еще вакансия на Идород.

— Нет уж, лучше на Карастру, — сдался толстый.

«Ладно, — думаю, — на Карастру, так на Карастру. Это, в смысле, на сколько лет?» Но спросить боюсь. Стою с глупой рожей. А они подводят меня к двери и — бац, как в угольный мешок.

Очнулся — в глазах муть, кости болят, и чувствую, кто-то меня тащит. Я глазами хлоп-хлоп, руки поднять не могу. Кое-как пригляделся — матушки мои! Склонилась надо мной такая рожа — во сне не приснится! Зубищи — во! Глазами треугольными вращает… Я как заору. А из горла — верите, нет, рев, как у динозавра из познавательной программы про мезозойскую эру. Я так и обмер. Чую, хана мне. В глазах почернело, но как-то я все-таки от страха не помер.

Очнулся во второй раз. Огляделся немножко… Лежу, скажем так, в гнезде. Вокруг меня этакие овальные шары. Только я с пейзажем пообвыкся, вдруг — крак — шарик треснул, а из шарика: морда зеленая, зубы — во, и тут опять сверху рожа: «угук, угук» и этого из яйца тащит. А второе яйцо — кряк.

Тут изловчился я, посмотрел на свою руку и все понял. Лежу я сам зеленый среди таких же зеленых, и шарахаться мне от них, в общем-то нечего. Вспомнил я, как мамаша говорила мне в детстве что-то про душу. Вот оно, значит, как. Душа-то и вправду бессмертная получается. Только никакого рая нет и ада нет. А лежу я сейчас — тьфу, — мерзость зеленая.

Тут мамаша ко мне: «Фыр, фыр». Поди, тоже себя за разумную считает. Ну, и я ей: «Фыр, фыр». А она радуется, зубами щелкает, лапами когтистыми плещет, а крыльев нет у нее — даром, что яйца несет. Я на лапы встать — не слушаются лапы. А тут и папаша пришел. Голова между ног болтается. В гнездо сунулся — все сучья поразнес. Ну, ясно с папашей. Пьяный папаша пришел. Корешков каких-то местных нажевался.

Потом я узнал, что есть такая планета — на ней озера, моря — все из спирта. Местные только и живут тем, что прикладываются. А тут… То ли в генах что-то остается?

В общем, мама на папу, я — на лапы: ходить учиться надо.

Месяцев через шесть я уже и язык их изучил, и по пещере шнырял. Скучная, скажу я вам, пещера — даже украсть нечего. Все пропивал папаша. В гости тут ходить не принято, но я влез как-то раз. Вот живут — пол ровный, сучья каждый год меняют, а знаете, почем сейчас на барахолке сучья? Ну, это я увлекся.

В общем, пошел я учиться. Школ тут нет. Поступаешь сразу в вуз. Перед поступлением — конкурс. Набирают, допустим, 40 ящериц. Претендентов 100. Ну, и по конкурсу проходит тот, кто больше даст на лапу. Так что по милости папаши о престижной профессии я и мечтать не смел. Все соседи, конечно, устроились — кто сучьями для гнезд торговать, кто-то сразу сдал на зав. по алкогольным корешкам…

Выбрал я самую доходячую специальность — называется «инженер по обмеру звездных волков». (Кто такие «звездные волки», я, кстати, так и не узнал).

Учатся там так — первую взятку даешь при поступлении — проходит она типа аукциона. Допустим, первое место, начальная цена 10 ганей, кто больше… (Ну, у нас-то цены, конечно, были пожиже). Затем взятки давать нужно 2 раза в год. Это зимняя сессия и летняя. Ну, а все остальное время ты ищешь, чем бы эту взятку дать. Не уложился, не дал в сессию, и прощай вуз. А без специальности и вообще хана. Один путь в тайгу. Бесплатные лекции туземцам читать, пока с голоду не подохнешь.

В общем, закончил я кое-как. Дало мне государство местечко и гнездо, хоть и плохонькое, но свое, без папаши. Одно худо: на работу придешь — обязан свои 8 часов в сутки спать и ни к кому не лезть. А я с этой учебой такой нервный стал — ну, не спится, и все. Сослуживцы, твари зеленые, в суд на меня подали: мол, дисциплину трудовую нарушаю. И присудили мне исправительные работы на срок до двух лет в качестве экскурсовода по инопланетным специалистам. Я вначале не понял, почему до двух лет. Но потом…

Надо сказать, что у нас, карастрян, есть национальная черта такая: непереносимость внешнего вида гуманоидов. Я как-то сначала с ними не столкнулся — возил разумных удавов по соляным копям. И вот месяца через два приводят ко мне экскурсантов — головенки круглые, розовые, мерзкие, губы вывороченные, цвета сырого мяса, пальцы, как черви, шевелятся. В общем, как увидел я их, зашел за угол, обрыгал стенку. Но работа есть работа. Вернулся. Кожа тонкая, как бумага, белая… Бр-рррр.

Вожу я их день, вожу другой… Есть ничего не могу.

Один у них был толстый такой, вечно везде лез. Привели его на завод по переработке информации… Государство наше выписывает с других планет массу газет. (12 миллионов наименований). Все они поступают на такого типа заводы, где из них делают свежую туалетную бумагу. Причем, качество новостей играет очень важную роль. Газеты с выборами президента, войнами, переворотами идут исключительно на нужды правящего гнезда. Я, значит, объясняю всё этим лысым осьминогам, и тут тот толстый тошнотворный тип протягивает кишащее червями щупальце, хлопает меня по плечу, сдирая мох, который растет между пластинами внешнего скелета, и говорит:

— Бедняги, что ж вы чистую бумагу-то не выписываете?

Меня от омерзения передернуло. Пасть сама собой хлопнула, и голову я ему откусил.

После этого инцидента остаток срока с меня, слава богу, сняли. И даже дали премию за «нарушение служебного долга во имя поддержания политического престижа правительства». Мне бы продвинуться по службе, но с этими туристами я потерял аппетит и перестал расти. А у нас как говорят: вырос из должности — дадим другую. Но с работой все-таки повезло. Устроился на заготовку сучьев. Делается это так: рубишь дерево, привозишь на завод, его измельчают в порошок и по готовым формам отливают сучья. Легко и просто. Там я и умер во второй раз — бревном придавило.

— Вениамин! — Донеслось из кухни. — Вынеси ведро!

Веник отложил паркер и спрятал тетрадь. Супруга просто так не отвяжется, похоже, свою прошлую жизнь она провела на планете чистюль — Моралисе. Неплохая, в общем-то, женщина — этакая помесь стиральной машины, пылесоса и кухонного комбайна.