Кристиан Бэд - Путями истины. Сборник мистических рассказов и повестей

— А я тут причём? — без любопытства буркнул канцелярист, его круглые, с красноватыми прожилками глаза были полны показного недоумения.

— Я так же был в номере 17-ом. И у хранителя Господних ключей… — Вопросительные знаки совершили еще одно замысловатое движение и замерли под совершенно невозможным углом.

«Какое странное лицо, — подумал Вениамин. — Похоже, что его части могут двигаться совершенно куда им вздумается».

Человек в костюме начал демонстрировать игрой бровей раздражение.

— Нам поступил циркуляр. — Он вынул из кармана развернутый лист бумаги формата А4, совершенно неизмятый! И начал скользить по нему глазами: — Где?… Вот! Что в чистилище поступила живая душа. И что, по соглашению, подписанному между нашими ведомствами, душа эта поступает в ведение нашего департамента. Сиречь — полиции времени. Я иду, как и полагается, в канцелярию, но никакой души там не нахожу. Тогда я иду в кабинет? 17. Потом к самому товарищу Гавриилу… Товарищ Гавриил посылает меня к хранителю ключей от Рая. Но хранитель ключей в отпуске. Я иду к Завхозу…

— Завхоз уехал за канцелярскими принадлежностями, — вставил тощий в рясе.

— Знаю, — оборвал его лаковый. — Я иду к первому заместителю Завхоза…

— Он вчера неважно почувствовал себя…

— Это я тоже уже слышал! Меня это не касается! Я хочу, в конце концов, узнать только одно! ГДЕ причитающаяся мне душа!

И тут в комнате что-то щелкнуло и остро запахло серой. Вениамин увидел, как из под стильного пиджака высунулся черный лохматый хвост с кисточкой. Это его раздраженный щелчок испортил в помещении воздух.

Если до этого Веник стоял словно статуя, то сейчас, похоже, он не смог бы сделать и шагу, даже если бы ему пригрозили… Хотя, в тот момент Веник еще не знал, чем ему можно было бы пригрозить.

Черт, а Веник уже совершенно явственно разглядел бугорки рогов в черных кудрях, уселся прямо на груду бумаг на столе канцеляриста и интимно приблизился к нему, притянув к себе за слюнявчик.

— Моё терпение лопнуло, ангел? 128, сказал он томно, но отдаленным громом прозвучали в его голосе стальные нотки. — Я не выйду из этого здания, пока мне не отдадут причитающуюся по закону душу. В крайнем случае …я возьму вашу! — Во время всей этой речи кончик хвоста его дергался, как у рассерженной кошки.

Однако канцелярист, похоже, совершенно не испугался.

— Где же я должен взять и подать вам душу? — сказал он с плохо скрываемым ехидством. — Вы же видите, что живой души у меня здесь нет.

Черт подозрительно оглядел комнату и задержал взгляд на том, что было недавно Рой-Цохом, а теперь совершенно обезличенное, но еще живое колыхалось в углу.

А это? — он повел носом, принюхиваясь.

Веник на мгновение потерял божий дар соображения. А это и было всё, что отличало его от души действительно умершего.

— Да вы посмотрите на его вес!..

На самом деле канцелярист вообще пренебрег взвешиванием, однако, в процессе препирательства, успел написать на бланке какую-то галиматью, и теперь все ангелы Господни не сумели бы убедить его, что цифру он взял с потолка.

— Тогда мы сделаем так, — сказал Черт. Вы, 128-й, лично пойдете со мной в архив, лично разыщите документы, и лично…

Окончания фразы Веник не услышал, потому, что волна ужаса поднялась вдруг внутри него и затопила весь воспринимаемый мир. Он, наверное, умер бы от страха, что всё в сей же миг разоблачится, если бы не был уже почти мертв.

Дело в том, что Вениамин знал, где находятся документы из архива. За минуту до прихода лакового Черта их принес один из канцелярских ангелов и свалил рядом с переполненным шкафом. Знал об этом и ангел? 128. Однако, ни слова не говоря, он поднялся, спрятал в стол обе — круглую и квадратную печати, и вышел вон вместе со странным своим посетителем.

Дверь хлопнула, Веника слегка колыхнуло, потом дрожание воздуха прекратилось вообще. Секунды шли. Веник стоял в углу не в силах сдвинуться с места. Да он, собственно и не знал, может ли вообще двигаться самостоятельно.

Секунды шли.

И тут дверь снова открылась. В кабинет, волоча крылья, неуклюже зашлепало что-то белое, крылатое, на мохнатых совиных лапах. Оно тяжело взлетело на стол, смахнуло непомерно большими крыльями какие-то бумаги и в довершение учиненного разгрома, нагадило прямо на метрику Вениамина.

— Фимка! — истошно заорал кто-то в коридоре.

— Опять серафим из курятника удрал! — ударило с потолка громовое, похожее на небесный глас, и неуклюжий серафим, попятился бочком, спрыгнул со стола, но задел не до конца закрытый ящик и шумно обрушился вместе с ним на пол. Это происшествие напугало его еще больше, и он белым перьевым клубком юркнул в приоткрытую дверь. А тяжелая круглая печать, вываленная им из ящика, сделала пару кругов по полу и замерла прямо у ног Веника.

Веник смотрел на печать. Печать, казалось, смотрела на Веника. Алые буквы горели на ней каким-то адским пламенем. Веник протянул к печати руку и понял вдруг, что оторопь совершенно оставила его. Он боялся, что не сможет взять печать, но взял и поднес к лицу. Перевернутые буквы на печати никак не складывались в его голове в слова, однако огнем горели перед внутренним взором. Желание спрятать чудесную печать возникло у Веника как бы само собой. Он поискал карманы на призрачном подобии одежды, попытался спрятать печать в складках, но горящие буквы просвечивали. Наконец, словно бы по наитию, он прижал печать сияющей надписью к сердцу, вскрикнул от неожиданной боли и…

Понял, что изменился. Призрачно, неуловимо, но глубоко и явственно. Словно бы прозрел после многовековой слепоты. Он не осознал сущности перемен, просто нашел в себе какую-то иную, новую опору. Новый, неведомый стержень. Новый указатель его самости и пути бытия.

Веник аккуратно положил печать в ящик, вставил его на место, привел стол в первозданный вид, переложил метрику Рамата, в папку «Исходящие. Психотарга». (Благо, ее не пришлось долго искать. Проштамповал собственную бумагу, смахнув, сделанное Фимкой… Куда же ее? Рядом лежала толстая папка «Исходящие. Земля Иисуса». «Подходящее название», — подумал Веник и сунул свою метрику под кипу других.

Теперь ему нужно было спасти Рамата. Зная номер кабинета, он был в метрике, Веник выглянул в приоткрытую дверь, и, не увидев в коридоре никого, тенью метнулся в угловой 120-й.

Люди, обычно, подразделяются на две категории — одних частые стрессы доводят до рюмки и рукотрясения, других — закаляют. Веника стрессы похоже закаляли. По крайней мере, он вдруг почувствовал, как в него вливается лихорадочная, суетливая бодрость.

«Эх, написать бы заявление на отпуск. Главный бы подписал. Но медлить нельзя, хоть лишние деньги не помешали бы. Жены дома нет. Но домой… Нет, домой нельзя. Прямо отсюда. Прямо сейчас. Вот только куда? А если совпадение, шутка?»