Джеральд Бром - Крампус, Повелитель Йоля

– Да, не пойму, потому что тут нет никакого смысла.

– И я – не монстр. Я – женщина. И не будь ты так туп, мог бы и сам заметить.

Джесс, сдаваясь, поднял руки:

– Я не это имел в виду.

Изабель зашагала быстрее, оставив его позади.

– Ой, да ладно, Изабель. Погоди. Прости меня.

– Я пыталась убить себя, понял? Уже давно бы гнила в земле, если бы не Крампус.

– Убить себя? Так, погоди, а с чего это ты на такое решилась?

– Ну, это не твое дело, верно?

Джесс, нахмурившись, кивнул:

– Да, ты права. Прости. Это и вправду не мое дело.

Она продолжала идти.

– Ну не хотел я тебя допрашивать, – сказал он. – Просто пытался понять, какой во всем этом смысл. Правда, извини.

Изабель замедлила шаг, набрала в грудь холодного зимнего воздуха.

– Я загнала себя в неприятную ситуацию. Которая становилась все хуже и хуже. Наверное, я просто искала легкое решение, понимаешь?

– Изабель, мне ты можешь ничего не объяснять.

Они продолжали идти дальше в молчании. Изабель хотелось сказать что-то еще, поговорить наконец с кем-то, кроме Вернона и шауни, с кем-то молодым, с кем-то, у кого такой ясный, сочувственный взгляд. Но она всегда была человеком закрытым, а Джесса она совсем не знала. То, что у него был теплый смех и добрые глаза, совсем не значило, что ему можно доверять. И как станешь рассказывать незнакомцу о том, что забеременела в шестнадцать, если, конечно, тебе не хочется, чтобы на тебя смотрели, как на какую-то голь с холмов. Но она вовсе не залетела по глупости – может, будь оно так, все было бы проще. Ее глаза обожгло слезами, и она сердито сморгнула их прочь. «Вот только не надо начинать. Просто не надо туда лезть, и всё». Ее вечно заставало врасплох это воспоминание, из-за которого до сих пор было больно, даже столько лет спустя. Она старалась не думать о ее ребенке, каково ему было расти без матери. Может, будь она сильнее, она была бы с ним до сих пор.

– Когда мне было шестнадцать, я убежала из дома. Убежала от всего. Я плохо соображала, и не помню уже, как оказалась в холмах. Была зима, холодно, и я не знала, что делать. Просто не знала, как исправить то, что уже было сделано. Подошла к обрыву, заглянула за край, и вот он, мой ответ… Ответ на всю эту боль и несчастья, – Изабель вдруг поняла, что плачет. – Жаль, что мне не хватило тогда присутствия духа. Просто мне было тогда так плохо, из-за всего, – она утерла слезы. – Черт, вот уж не хотела так расклеиваться.

Джесс обнял ее за плечи. Изабель давно никто так не обнимал, вот уже сорок лет. Она закрыла руками лицо и всхлипнула.

– Посмотрела в небо, на звезды, – сказала она. – Попросила Бога, чтобы он простил мне этот грех, и шагнула с обрыва.

– Господи, Изабель…

– Ну, в общем, надо мне было выбрать обрыв повыше, потому что то падение… оно меня не убило, – у нее вырвался горький смешок. – Просто переломала себе кости. Двигаться не получалось. Просто лежала там, плакала, кричала. Боль была ужасная. – Она отодвинулась от Джесса и вытерла лицо рукавом. – Ну, тогда-то шауни меня и нашли. Принесли к Крампусу. Думаю, я себе что-то в позвоночнике сломала, потому что могла только одной рукой шевелить, и ниже пояса ничего не чувствовала. Перед глазами все плыло. Думаю, я умирала. И тогда Крампус меня укусил.

– Укусил тебя?

– Угу. Так он это делает. Обращает людей. Что-то насчет смешения крови, так он говорит. Ну, что бы он там ни делал, мне это спасло жизнь. Сразу меня вылечило. Двух дней не прошло, а я уже была, как новенькая. Вот только это было не все, – она вытянула перед собой руки, посмотрела на свои иззубренные черные ногти, на чешуйчатую кожу. – Я не всегда была похожа на монстра, знаешь ли. У меня была светлая кожа, и волосы длинные, рыжие. Симпатичные платья носила.

Некоторое время они шли молча.

– Так вот почему ты не уходишь – потому что он тебя спас?

Изабель поглядела вверх, в ночь, чувствуя, как на лицо садятся снежинки.

– Нет, – сказала она, зная, что если бы могла, то вернулась бы к сыну. Она знала, что ее мальчику сейчас должно быть уже за сорок, что он ее просто не узнает, да и не захочет узнавать, после того, как она его бросила. Но ей бы очень хотелось посмотреть, каким он вырос. Посмотреть, достались ли ему глаза его отца. – Если бы могла, сразу ушла бы.

– Так что тебя останавливает?

– Крампус запретил нам появляться в городе и приближаться к людям, если мы можем этого избежать – не хочет, чтобы кто-то нас увидел. Или, по крайней мере, раньше не хотел – ну, знаешь, когда он еще прикован был. Посылал иногда кого-нибудь из нас в город, украсть газету или залезть в библиотеку за книгами о Санта-Клаусе, или еще за чем, что нам было нужно, и мы не могли сделать сами.

– И, дай-ка я догадаюсь, есть причина, по которой вы должны ему подчиняться? Он что, заколдовал вас? Загипнотизировал?

Она кивнула:

– Можно сказать и так. С тех пор, как он нас обратил, стоит ему дать нам прямой приказ, и мы просто не можем поступить как-то по-другому. Будто ты марионетка: ты больше не думаешь, а просто делаешь.

– И, я так понимаю, он приказал тебе быть все время при нем.

– Он заставил нас принести клятву. Ну, там, не убегать, защищать его, заботиться о нем, и все такое.

– Не слишком веселая жизнь для юной барышни.

– Я просто стараюсь об этом не думать, – она заметила впереди вывеску магазинчика, светившуюся где-то в четверти мили от них.

– Что он вообще такое? – спросил Джесс.

– Крампус?

Он рассмеялся:

– О ком же еще я могу говорить?

Изабель улыбнулась.

– Точно сказать не могу. Шауни уверены, что он – бог леса. Черт, да они от него в таком восторге, что ему, наверное, и не нужно было их обращать. Думаю, он сделал это, чтобы они не старели. Маква рассказывал, что все их племя приносило Крампусу дары еще тогда, когда тут вообще поселенцев не было.

– А Вернон? Я так понимаю, он-то добровольцем не был?

Она рассмеялась.

– Он исследовал местность для угольной компании где-то еще в первой половине прошлого века. Случайно наткнулся на Крампуса. Ну, Крампус, конечно, не мог после этого так просто его отпустить. И Вернону повезло застрять в компании шауни почти на сотню лет. Дай ему только шанс, он тебе об этом все уши прожужжит, можешь быть уверен.

Они подошли к магазину, обогнув грязный сугроб, громоздившийся в конце парковки, и остановились в тени мусорного бака. Изабель заглянула в магазинчик сквозь витрину. Ассортимент был невелик – бакалея, самые необходимые продукты, местные поделки и сувениры: роллы с пеканом, разные варенья и желе, сосиски, копчености, лоскутные одеяла, шапки из енота, брелоки, магнитики и индейские украшения, сделанные в Китае. В магазине она была в последний раз еще до беременности, и поймала себя на том, что завороженно разглядывает блестящие витрины и яркие, кричащие упаковки. «Было бы неплохо заглянуть туда на минутку, – подумала она. – Совсем неплохо».