Джеральд Бром - Крампус, Повелитель Йоля

– Что это? – спросил Крампус, указывая вниз.

Джесс посмотрел, но не увидел ничего, кроме леса и широких полос открытых угольных разработок.

Крампус направил сани вниз, и вот они уже летят над краем огромного карьера. Он глядел, не отрываясь, на опустошенный край, и лицо у него было при этом такое, что до Джесса дошло: Крампус имел в виду все эти мили развороченной земли и срытых до основания холмов.

Крампус посадил сани на плоскую вершину, с которой открывался вид на рукотворный кратер. Небо на горизонте уже чуть побледнело, предвещая рассвет, и этого было достаточно, чтобы разглядеть уродливый лысый шрам на поверхности земли.

– Да оно тянется, насколько хватает глаз, – брови Повелителя Йоля сошлись на переносице; он явно пытался понять, что он такое видит перед собой. – Это люди сделали?

Джесс кивнул.

– Ну да, люди.

– И они это сделали нарочно?

Джесс снова кивнул.

Крампус погрузился в молчание.

– И зачем им понадобилось уничтожать лес, горы… саму землю?

– Из-за угля. Они взрывают верхушки гор, чтобы добраться до угля.

Крампус в полном недоумении покачал головой.

– Это все равно что отрезать себе руку, чтобы поесть.

Джессу никогда не приходило в голову взглянуть на это вот так, но он подумал, что, наверное, такая точка зрения уж точно не хуже прочих.

Плечи Повелителя Йоля поникли.

– Вскоре духам не будет места для жизни… Земля станет бездушным местом… Обиталищем призраков, вроде Асгарда, – он прикоснулся к щекам, и его пальцы поползли вниз, растягивая кожу, превращая его лицо в маску отчаяния. – Неужели род человеческий и вправду ненавидит себя? – и тихо, почти шепотом: – Да как вообще можно бороться с подобным небрежением?

Крампус отвернулся, посмотрел на наливающееся розовым светом небо.

– Мне кажется, для одной ночи достаточно. Пора возвращаться.

Он тряхнул поводьями, они взмыли вверх и полетели над долиной обратно, в Гудхоуп.

– Смотрите! – Изабель указала вниз, на дом, над которым они пролетали. – Это что, девочка?

– Где? – спросил Джесс.

– Вон там. Что это она делает совсем одна в такое время?

И тут Джесс увидел – она стояла по колено в снегу посреди большого поля. Дом стоял выше по склону холма, рядом – маленький трейлер: единственное жилье на мили вокруг, насколько хватало глаз.

Крампус опустился пониже, до уровня деревьев, и девочка поглядела вверх, на них, когда они пролетали над ее головой. Джесс показалось, что лет ей было шесть или семь, не больше.

– Крампус, – сказала Изабель, стискивая его руку. – Приземлись, пожалуйста.

Вернон подался вперед.

– Если мы тут голосуем, то запишите, пожалуйста, что я – против.

Крампус, казалось, тоже не горел желанием приземляться; с тех пор, как он узнал, что такое открытые угольные разработки, он не проронил ни слова. Но, буркнув что-то себе под нос, он посадил сани между девочкой и домом.

Девочка наблюдала за тем, как они садились, и как вылезали из саней, и как шли вниз, к ней. Она не бросилась бежать – она вообще не выглядела испуганной или даже особенно удивленной. На ней была задрипанная фланелевая куртка, которая была ей слишком велика, а из-под куртки торчал подол ночной рубашки. Ноги под рубашкой были совершенно голые, и Джесс вдруг заметил, что девочка в одних носках. Была она слишком худенькая, с давно немытыми, липнущими у голове волосами, вокруг глаз – темные круги. Ее трясло от холода. Она держала лопату, казавшуюся огромной в ее маленьких руках. В снегу виднелась полоса, где она пыталась расковырять лопатой промерзшую землю.

Изабель наклонилась, взяла ее за руку.

– Господи, да ты замерзла. Ты когда ела в последний раз?

Девочка вытерла нос рукой и посмотрела на Крампуса.

– Ты – Сатана?

– Нет. Я – Крампус, Повелитель Йоля. А ты кто такая?

– Ты пришел забрать моего папу в ад?

Крампус покачал головой.

– Нет, дитя. Почему ты так говоришь?

Она не ответила, просто повернулась и пошла мимо них вверх по склону, таща за собой лопату. Прислонив лопату к стене дома, она взобралась по ступенькам на крыльцо и исчезла в доме.

– Они варят, – сказал Чет, указывая на генератор и несколько переносных газовых баллонов, стоявших у стены рядом с подвальным окошком.

– Варят? – переспросила Изабель.

– Винт, – сказал Джесс.

Она, казалось, все еще не понимала.

– Наркотики, – добавил Джесс. – Плохие наркотики.

Джесс огляделся, и ему совсем не понравилось то, что он видел. Поле явно не возделывали уже годами; кукуруза так и засохла на корню вместе с початками. Дощатая пластиковая обшивка местами отошла от стен, кое-где отвалилась и валялась под стенами перекрученными полосами. В дырах виднелись висевший клоками рубероид и посеревшая от времени и непогоды фанера. Все окна закрывали куски пластика или брезента, прилепленного скотчем; скотч местами отклеился, и полуоторванный брезент трепал ветер. Неряшливая поросль пожухших сорняков и засохшие плети ежевики жались к стенам дома, опутывали крыльцо. Трейлер стоял ярдах в двадцати от дома. Подставленные под оси кирпичи раскрошились с одной стороны, и трейлер дал крен, будто судно в непогоду. Из разбитых окон на них мрачно пялилась темнота.

Все это место вызывало какое-то неприятное ощущение – оно было не просто запущенным, нет: было здесь что-то мерзкое, злое. Джесс никогда прежде не испытывал ничего подобного. Ему подумалось, может, это все были его обостренные чувства, из-за крови Крампуса в его жилах. Но как бы то ни было, никакого желания идти в дом у него не имелось. Он глянул на Крампуса и понял, что тот тоже что-то почувствовал.

– Похоже, немало воды утекло с тех пор, как хоть кому-то здесь было на что-то не наплевать.

– Торчки, – сказал Чет и сплюнул. – Мет, винт, спиды. Нюхают, наверное, тоже. Ну, типа, все, что удается достать. Ставлю свою задницу.

– Соблазнительный приз, – сказал Джесс.

Чета перекосило.

– Весело быть придурком, да?

– Кому-то надо посмотреть, как там эта девчушка, – сказала Изабель.

– Не надо нам туда ходить, – сказал Чет. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Те, кто варят винт – народ опасный, те, кто его потребляют – тоже опасны, а уж если кто занимается и тем, и тем, – лучше играть с нитроглицерином, чем с ними.

Окончания речи Изабель дожидаться не стала; она просто направилась вверх, к дому. Они смотрели, как она поднимается на крыльцо и исчезает в доме.

– Говорю вам, – сказал Чет, – нечего нам там делать.

Крампус вздохнул:

– Похоже, мой маленький лев считает иначе.

И он двинулся следом за ней, бросив через плечо:

– Идемте.

Когда они подошли поближе, из-под крыльца вылезла собака, пугливая до дрожи и тощая до невозможности; у нее можно было все ребра пересчитать. Крампус погладил ее по голове, и псина завиляла хвостом. Они обогнули развалины кресла, кучу какого-то горелого тряпья и поднялись на крыльцо. Дверь была полуоткрыта, в доме стояла темнота. Крампус вошел, Бельсникели – следом. Джесс заметил, что на нервах был не он один: Вернон тоже судорожно сжимал в горсти сонный песок, а оба шауни успели достать ножи.