Луиза Морган - Ведьмы. Запретная магия [litres]

Оказалось, Елизавета написала в точности то, что имела в виду. Дворецкий проводил Веронику вверх по лестнице в небольшую приемную, где и оставил. Появилась горничная и принесла на подносе чай, после чего также исчезла. Через мгновение торопливой походкой, постукивая высокими каблуками, в комнату вошла Ее Величество.

Вероника вскочила и присела в реверансе. Елизавета протянула руку – она была без перчатки – для рукопожатия и с улыбкой сказала:

– Леди Вероника! Я признательна за то, что вы пришли. Я знаю, насколько вы с лордом Давидом заняты госпиталем для раненых солдат.

– Поскольку вы хотели поговорить со мной, – ответила Вероника, – мне и в голову не пришло отказаться. Это большая честь для меня.

– Тем не менее это очень любезно с вашей стороны. В последнее время все вверх дном, не так ли?

Вздохнув, Елизавета присела на парчовый диван и жестом пригласила Веронику сесть на такой же напротив.

– Кое о чем я не могла написать в письме… – Она наклонилась, чтобы дотянуться до чайного сервиза, и принялась наливать чай, рассеянно спросив: – Молока? Сахару?

Прошли месяцы с тех пор, как Вероника пила чай с сахаром. Его не хватало, и они с отцом оставили то, что было, для раненых. Она в нерешительности молчала. Елизавета подняла на нее свои поразительно голубые глаза, и в них блеснула искорка.

– Все в порядке, – сказала она. – Мы здесь, во дворце, очень серьезно относимся к нормированию, но позволяем себе чуточку сахара. Прошу вас, возьмите.

– Благодарю, мэм.

Когда они уже сидели с чашками в руках, Елизавета откинулась назад и, сделав глоток, воскликнула:

– Ах, мне нужен был глоток чаю! День выдался нелегким.

– Полагаю, вы побывали в местах, пострадавших при бомбежке, мэм?

– Да. Это ужасно! Столько людей потеряли дома… И слишком много – собственную жизнь.

– Знаю. Из Свитбрайара мы видели взрывы. А прошлой ночью бомба упала на нашу приусадебную ферму, дом был разрушен.

– Надеюсь, никто не пострадал?

– Нет. Слуги переехали оттуда к нам, чтобы помогать в госпитале.

Елизавета кивнула:

– Англия в опасности.

– Боюсь, что так, мэм.

– Мы должны сделать все возможное, чтобы помочь армии.

– Могу ли я что-то сделать, мэм? Вам стоит только попросить…

Вероника запнулась, увидев выражение лица венценосной особы. Ярко-голубые глаза Елизаветы потемнели, круглое, открытое лицо, казалось, заострилось, губы стали тоньше, и даже подбородок слегка выступил вперед.

Вероника застыла. Лицо королевы напомнило ей лица, увиденные в кристалле, которые то исчезали, то снова появлялись и, казалось, смотрели на нее. Она сделала глоток и осторожно поставила чашку, чтобы та не выскользнула из внезапно онемевших пальцев.

– Вы, должно быть, задавались вопросом, почему я хотела, чтобы наша беседа носила конфиденциальный характер?

Вероника кивнула.

– У меня есть, скажем так, друзья в разных странных местах, дорогая. Одним из таких мест является довольно необычный книжный магазин на Музейной улице. Книжный магазин «Атлантис». Кажется, он вам известен.

У Вероники замерло сердце и перехватило дыхание.

– Вижу, вы понимаете, о чем я. – Теперь Елизавета не имела ничего общего с улыбающейся королевой, которую обожала английская публика. Она решительно вернула чашку на блюдце и окинула Веронику стальным взглядом голубых глаз. – Я не стану говорить слишком много, леди Вероника, на случай, если ошибаюсь. Однако, будучи наслышана о вас от своего друга в этом книжном магазине, я думаю, что у нас может быть что-то общее.

– Ах, мэм, я не понимаю…

Елизавета прищелкнула языком.

– Время дорого. Скажем, так… – начала она. Ее глаза потемнели и стали почти черными. – У вас есть гримуар?

Вероника, глядя на королеву, почувствовала настолько сильный прилив радости, что вздрогнула. Кто-то знал! Кто-то еще! Она не одинока!

Голосом, хриплым от волнения, она ответила:

– Да! О да, мэм, у меня он есть! – Внезапно осознав, что королева только что призналась в том, что ей самой было запрещено кому-либо раскрывать, Вероника спросила: – Значит ли это, мэм… я не решаюсь… что… что вы…

Тьма начала улетучиваться из взгляда Елизаветы, на ее лицо вернулась привычная мягкость.

– Да, леди Вероника, это так.

– О, я не могу в это поверить! – воскликнула Вероника, забыв о приличиях. – Я всегда думала… я так хотела встретить кого-то еще…

– Уверена, вы чувствовали себя ужасно одиноко.

– Право, я полагала, что все остальные – такие, как я, – мертвы.

– К счастью, нет. – Блеск смягчил взгляд Елизаветы. Для Вероники было облегчением видеть, что она стала прежней. – Я не очень хорошо осведомлена относительно вашей родословной, хотя и слышала о ней. Моя, конечно, известна всем – непонятно, к лучшему это или к худшему. Понимаете ли вы, как из поколения в поколение передается дар колдовства?

– Я знаю слишком мало.

– От матери к дочери – если вообще передается. Не каждая наследует силу, но достаточно того, что колдовство продолжает существовать, если те, кто им занимается, не обнаруживают себя. Мы идем на огромный риск.

– До сих пор? Неужели в наше время кто-то…

– Давайте молиться, чтобы мы никогда этого не узнали. – Елизавета передернула плечами. – Одну из моих прародительниц из рода Гламис сожгли как ведьму в Шотландии в 1537 году. Другие были под подозрением долгие годы. Когда я была маленькой девочкой, к моей матери и ко мне подошла цыганка и, боюсь, довольно громко объявила, что я стану королевой, а также матерью королевы. Очевидно, она поняла, кем мы были. Без сомнения, она и сама была такой.

– Ваша мать была…

– Мы произнесем это слово, дорогая, но только очень тихо. У нас должно быть полное взаимопонимание. – Елизавета взглянула на дверь, которая оставалась плотно закрытой, и продолжила: – Да, моя мать была ведьмой. Я тоже. По всей видимости, ею была и ваша мать, а теперь вы. Я из рода Гламз. А вам известен ваш?

– Да. Моя мать рассказала об этом человеку, которому доверяла. Я из рода Оршьер.

– Это большое несчастье, что ваша мать не дожила до того, чтобы самой научить вас. Мне очень жаль. Вот почему вы заказали книги, не так ли?

– Да, мэм. Они мало чем помогли мне. Да я бы и не старалась, если бы… В общем, в этом была необходимость.

– Она есть всегда.

Вернувшись в образ ласковой королевы, какой ее знал народ, Елизавета взяла чайник и налила в чашку свежего чаю. Потом вопросительно взглянула на гостью, и Вероника, протянув свою чашку, кивнула.

– Боюсь, сейчас возникла острая необходимость… Зло, которое постигло наш народ, превосходит все, что я могла себе представить. Нужно, чтобы такие, как мы, собрались вместе и сделали все, что в наших силах.