Брайан Ламли - Исчадие ветров [сборник]

Вспоминая то, что рассказала мне Трейси, когда я, уже на Борее, вышел из анабиоза, я прихожу к мнению, что для Итаквы и тех, кого он несет с собою между звезд, время течет не так, как обычно. Не замедляется, как можно было бы ожидать, а, напротив, ускоряется. По нашим расчетам, мы пробыли на Борее три месяца, Землю мы покинули четыре месяца назад, но Трейси уверяла, что спала за все время путешествия всего три или четыре раза. Что касается меня — я не могу сказать ничего определенного. Я помню сны, в которых голова Трейси лежала на моей груди, ее ладони гладили мое лицо, а сама она, рыдая, рассказывала об ужасе, который увидела, выглянув в окно. Впрочем, я забегаю вперед. Лучше перескажу то, что рассказала мне Трейси.

Когда она очнулась, было темно — сползая по стене, она случайно зацепила выключатель освещения в кабине. Впрочем, все лампочки на приборной панели продолжали светиться, так что вполне можно было разглядеть кое-что внутри. Трейси решила не включать основной свет, чтобы поберечь аккумуляторы, и принялась делать себе сэндвич и кофе. Тогда-то она и заметила впервые, что, несмотря на лед и иней повсюду, в кабине вовсе не было невыносимого холода. А звездный камень у нее на шее был просто теплым. Перекусив и выпив горячего кофе, она почувствовала себя немного лучше, но все равно старалась держаться подальше от иллюминаторов и не думать о том, что происходило снаружи. И все это время она не испытывала ни ощущения свободного падения, ни каких-то иных физиологических феноменов, обязательно сопровождающих космический полет. Меня это привело к выводу, что Итаква перемещался не в пространстве, а между измерениями.

Потом Трейси заметила еще одну странность. С кружкой в руках она пересела на пол кабины, рядом со мною, и, допивая остатки кофе, увидела, что моя правая рука сдвинулась с места, оставив заметный след на заиндевевшем резиновом покрытии. У нее захватило дух. Неужели я жив? Нет, это невозможно! Я лежал на полу, белый, как снежинка, и казался твердым, как баранья туша в морозильнике. Но Трейси все же приложила ухо к моей груди и затаив дыхание слушала, пока не услышала, как стукнуло сердце. Только раз, а потом, через несколько секунд, еще раз. С этой минуты Трейси почти все оставшееся время, кроме перерывов, которые ей приходилось делать, чтобы хоть немного поспать, отчаянно пыталась вывести меня из этого странного ледяного сна. Не только меня, впрочем, но и Уайти, и Джимми. Джимми Франклина она попыталась напоить горячим кофе, отчего он лишился обваренной кожицы на нижней губе! Но все ее усилия оставались тщетными, и ей оставалось удовлетворяться сознанием того, что мы все же живы, хотя по всем признакам и всем законам бытия мы должны были быть покойниками. Разгадка, конечно, заключалась в звездных камнях из старинного Мнара, но она-то этого не знала. Кроме того камня, что висел у нее на шее, в самолете имелся еще один — он лежал в аптечке первой помощи. Этот камень принадлежал Полу Уайту. Если бы не камни, мы все неизбежно умерли бы. Только их наличие в самолете и вынудило Шагающего с Ветрами сдержать ярость. Древняя магия Старших Богов все еще действовала.

Уайти, как и я, впервые участвовал в настоящей операции Фонда Уилмарта и допустил ту же ошибку, что и я. Я никогда не относился к звездным камням серьезно, точно так же, как зеленый солдатик-салага посмеивается над пуленепробиваемым жилетом до тех пор, пока не увидит внутренности человека, развороченные пулей. Мое отношение к ним изменилось лишь после того, как я воочию увидел Тварь, Шагающую с Ветрами, и понял, на что она способна. Уайти, относившийся к инструкциям более серьезно, все же взял камень с собой, но решил, что надевать его на шею будет глупо, и сунул в аптечку — с глаз долой. Дик Селвей и Джимми Франклин, новички в работе с БКК даже по сравнению со мною и Уайти, вовсе не подумали взять камни с собой! А Трейси, знавшая о них — о звездных камнях — только то, что их нужно носить на шее, да и то напрочь забывшая об этом, оказалась моим выигрышным билетом, моей кроличьей лапкой на счастье. Собственно, из-за этого камня Трейси и оказалась в самолете. По чистой случайности она несколько дней провела с друзьями в Эдмонтоне как раз в то время, когда я готовился приступить к работе по проекту «Шагающий с Ветрами».

Накануне вылета я собрал компанию в гостях у других моих знакомых. Там я немного выпил и разговорился о том, чем занимался последние дни на аэродроме. На следующее утро, когда Пол Уайт заехал за мною, я забыл о звездном камне — оставил его в той комнате, где спал. Трейси нашла его. Она намеревалась в тот же день отправиться в дальний путь в Техас и решила заехать на аэродром и передать мне камень, и уже по дороге ей вздумалось подшутить надо мною. И Трейси, и отец уже давно гадали, что же представляет собой моя «правительственная» служба, и в тот день не смогла пересилить любопытства. В сложившейся ситуации она увидела шанс разобраться, что к чему.

Фонд выделил для моей группы отдаленный, запущенный, пыльный, обнесенный забором участок аэродрома с видавшей лучшие времена взлетной полосой. Но для нас все это вполне годилось: как-никак, мы летали отнюдь не на роскошном авиалайнере. У ворот круглосуточно стояла охрана; сейчас я вынужден признаться, что явно недостаточно проконсультировал ее. У меня не было никаких причин для тревоги, и уж конечно я не ожидал никаких подвохов со стороны Трейси. Она подъехала к воротам, сказала охраннику, кто она такая, показала ему звездный камень и сказала, что я забыл его, а без него мне нельзя лететь. Черт возьми, Трейси очень симпатичная девушка, вот она и пустила в ход свои чары. Охранник же не мог даже представить себе, что она затеяла, так что не стоит винить его за то, что он пустил ее на летное поле. Очень довольная тем, что ее план так успешно осуществляется, она поставила машину за ангаром и прокралась к нашему самолету. Ошибиться здесь было трудно: он один стоял на полосе неподалеку от ангара. Дверь была открыта, она забралась в салон и притаилась в хвосте. Через некоторое время я и три остальных законных члена экипажа покинули нашу штаб-квартиру — сарайчик на другой стороне летного поля, — кинули снаряжение в джип, подъехали к самолету и загрузились. Трейси показалась лишь после того, как мы поднялись в воздух и ушли довольно далеко на север. И я, дурак, спустив пар, решил: пусть остается. Возвращение задержало бы работу на целый день, а моя команда горела нетерпением. Тем более что Трейси все равно не светило увидеть что-нибудь неположенное, верно? Таким вот образом она оказалась на борту самолета и, оглядываясь назад, я думаю, что это оказалось большой удачей для всех нас. Одному богу известно, как сложились бы наши судьбы, не будь ее с нами.