Брайан Ламли - Исчадие ветров [сборник]

— Именно! — ответила она. И звонко, от всей души рассмеялась, без малейшего следа своей показной эксцентричности. Наконец-то путешественники увидели, что она не просто колдунья и пророчица, но еще и обычная человеческая женщина, причем умная, и они восхитились ее умом.

— Аннахильд, то, что ты нам рассказала, это очень интересно, — сказал Силберхатт, — но все равно остались неясности, а от них может зависеть очень многое.

— Так спрашивай, — ответила она.

— Во-первых, ты говорила, что Морин была теплой после того, как Итаква брал ее в руки. Что ты имела в виду?

— То, что сказала. Она оставалась теплой и по сей день осталась, как будто Итаква никогда не прикасался к ней. Понятно? Вот, смотри, — она взяла Вождя за руку, — тебе явно знакомо прикосновение Итаквы, потому что ты холодный. А вот он, — она взяла руку де Мариньи, — он теплый, а это значит, что его знакомство с Шагающим с Ветрами было очень кратким или он был чем-то защищен.

— Все правильно, — согласился де Мариньи, — есть распространенное мнение, что физический контакт с Итаквой или продолжительное нахождение рядом с ним приведет к перманентному понижению температуры тела, а также к необъяснимой стойкости к морозам. Но при этом ты говоришь, что Морин…

— Да-да, Морин теплая. Итаква не остудил ее кровь, она осталась какой была. Может быть, это из-за его планов и он хотел, чтобы она вошла в возраст, будучи полностью нормальной, но я не знаю.

— Не понимаю, — покачал головой де Мариньи. — Я думал, что у всех людей на Нуминосе измененный метаболизм, как и у жителей Бореи.

— Не у всех, Анри, — возразил Вождь. — Мутации, вызванные Шагающим с Ветрами, время от времени гаснут. Среди жителей плато на Борее тоже есть несколько «теплых».

— Да, и у нас на Нуминосе тоже, — согласилась Аннахильд. — И больше всего их на Гористом острове.

— А вот и второй вопрос, — сказал Силберхатт. — Где этот самый Гористый остров и как так получилось, что он не подчиняется Итакве?

Аннахильд ответила тихим-тихим шепотом:

— Ответ кроется в самой форме острова. Видишь ли, существует один символ, которого Итаква на дух не переносит. На Нуминосе этот символ повсюду запрещен, его даже нельзя именовать, и со временем название забылось. Но мне-то этот символ знаком и древнее запретное слово тоже. Говорю его я, правда, только про себя, однако…

Внезапно глаза ее расширились, она чуть не задохнулась от ужаса, отпрянув от де Мариньи, потому что он нарисовал на грязном полу носком ботинка новую фигуру. Пятиконечную звезду!

— Ты имеешь в виду, что остров Гористый имеет форму звезды? — спросил он.

— Он нарисовал знак, — прошептала Аннахильд, указав на звезду, — и назвал его!

Силберхатт тоже отпрянул от запретного знака, но тут же подался вперед и с гримасой затер рисунок подошвой унта.

— Мой друг прав, Аннахильд? — спросил он.

— Само собой, — кивнула она. — На Нуминосе сотни островов, но лишь Гористый защищен от гнева Итаквы — из-за своей формы. Он попросту не переносит этот знак.

— Это мы как раз быстро поняли, — отвечал Силберхатт. — Но объясни мне вот что: если большинство здешних жителей изменились от присутствия Итаквы и так же, как он, страшатся этого символа, почему же Гористый остров для них не смертелен? Как можно прятаться в таком опасном месте?

— Все зависит от того, насколько часто ты общаешься с Итаквой, — объяснила ведьма. — Его жрецы, скажем, не могут на этот остров даже ногу поставить, а уж тем более там жить. Но теплые, как Анри и как Морин, и те, кто сбежал туда давным-давно и не встречался с Шагающим с Ветрами, — тем на острове нормально.

Вождь нахмурился, однако смолчал.

— Мой друг тревожится о том, что может произойти на Гористом острове с ним, — объяснил де Мариньи. — Ему приходилось много раз так или иначе пересекаться с Итаквой.

Аннахильд задумчиво посмотрела на Силберхатта и пожала плечами:

— Не могу сказать. Не знаю. Поживем — увидим…

Тут Вождь поднял голову, и печаль покинула его лицо. С грустной усмешкой он сказал:

— Ладно, есть у меня свой способ решения проблемы, и покончим с этим. В свое время мы на Борее превратили весь верх плато в огромную звезду. Так что беспокоиться особо нечего, и я согласен с Аннахильд: поживем — увидим. — Он взглянул на ведьму. — Но как же мы будем искать Гористый остров? Ты подскажешь нам?

— Нет, — помотала головой она, — сами вы туда не пойдете. Вы поплывете на длинных кораблях Тонйольфа.

— На длинных кораблях? — мрачно переспросил де Мариньи. — Но ты вроде же говорила, что у всего клана кровь холодная?

— Нет, нет, — повторила она. — Был в свое время подобный план, но от него отказались.

— Но почему?

— Потому, что когда три года назад Итаква пришел на Нуминос и увидел, что Морин сбежала, он сказал жрецам в Норенштадте, что намерен в скором времени послать всех викингов на Гористый остров, чтобы убили всех, кроме девочки, а значит — бежать туда сейчас равносильно самоубийству. На большом тинге, с которого Тонйольф только что вернулся, планы Итаквы только подтвердились — викинги выступят. Однако… — Не договорив, она замолчала.

— Продолжай, Аннахильд, — поторопил Силберхатт.

— Вы окажетесь там раньше, чем полчища викингов. Я убедила Тонйольфа, что вы пришли для того, чтобы под вашим предводительством клан первым штурмовал остров, так что вам не придется ждать основной атаки Лейфа Дуглассона, ни тем более участвовать в ней. К тому же, что немаловажно для Тонйольфа, клан, который первым вытащит Морин с Гористого острова, заслужит милость Итаквы. Так что я убила двух зайцев — и объяснила, зачем вы здесь, и точно убедилась, что вы попадете на остров до прибытия основной части викингов.

Рослый техасец снова нахмурился.

— Слушай, а разве мы своим ходом не прилетим быстрее? — спросил он.

— Скорее всего да, — ответила она, — если бы знали, куда лететь. Но вот этого я вам сказать не могу. Где находится Гористый остров, знают только капитаны кораблей, но — кроме горстки беженцев от Итаквы — они боятся туда ездить.

— Когда отплывают длинные корабли? — спросил де Мариньи.

— Люди уже готовятся, — ответила колдунья, — а корабли поставят паруса в следующий Темночас.

— Темночас? — переспросил Силберхатт.

— Так называется время, когда Борея закрывает больше половины солнца. Солнце всегда висит чуть позади Бореи, а когда они заходят друга за друга и двух третей солнечного диска не видно, это называется Темночас. И есть еще Светлочас — когда диск Бореи почти не закрывает солнца. Сутки на Нуминосе длятся от Светлочаса до Светлочаса, а в старых книгах написано, что сотня с чем-то таких дней равна году в Материнском мире.