Марина Андросова - Продавец пуговиц

Вместе с бумажными лодочками и пароходиком, с резиновым корабликом и капитаном на борту, в ванне было тесновато, но как-то уютнее и должно быть спокойнее. Но Марку такое спокойствие давалось нелегко. Пот стекал по лицу и становился все интенсивнее. Сердце пыталось выпрыгнуть из груди. Его удары отдавались в ушах и эхом разносились по всей берлоге. Он слышал смех ребенка, и тут же всплески воды, монотонный гул, снова смех и еще более громкий однородный шум, который нарастал и становился невыносим. Марк бледнел, его начинало трясти. Он чувствовал это всем организмом.

Марк не вытерпел и закрыл воду. Из крана выскочила последняя капля и с грохотом опустилась на поверхность воды. Медведь схватил полотенце, не вставая из ванной, и тщательно вытер все части тела, еще не касающиеся воды, которая уже успела погрузить в себя низ живота. Марк повторял про себя, что не встанет из ванной, пока не наберется ее половина, но не мог снова открыть кран. Время шло. Вода постепенно остывала и Марк начал мерзнуть. Расслабиться не получалось. Но к уже набранному количеству воды он постепенно привыкал. «Ну, вот же, Он. Кран. С горячей, согревающей водичкой. Марк, что тебе стоит? Открой его!» — говорил он уже вслух, но руки не слушались. Они делали то, что сами считали нужным — вытащили все лодочки, пароходик и, наконец, кораблик, следом за которым потянулась цепочка и лепешка, закрывающая воде путь к отступлению. Вода начала спускаться, образовав маленький смерч над зияющим отверстием. Марк вылез из ванной и укутавшись в халат, побитый и несчастный пошел в комнату. Включив телевизор, он повалился на кровать и тут же уснул. Все силы его бессовестно забрала вода, страх перед которой победить пока не удавалось.

Когда Марк спросонок открыл глаза, по телевизору заканчивалась трансляция футбольного матча. Зеленый, но довольно не приглядный газон все же успокаивал, а равномерные крики болельщиков и взволнованный голос комментатора уводил от всех проблем и переживаний. Марк поправил халат, одетый на голое тело и погладил себя по животу.

Раздался свисток судьи, оповещающий об окончании матча и на экране показали молодую женщину и мужчину, которые радовались победе нашей команды, обнимаясь и страстно целуясь на глазах всего стадиона. У Марка екнуло сердца. Женщина, которую он видел на экране всего несколько секунд, возбудила его. И это возбуждение, в отличии от всех последних его вожделений и похотей, было особенное, ничем не испорченное, какое-то чистое и оправданное. Словно возбуждение во сне. Мужчина, с котором целовалась девушка, вдруг повернулся. Это был сам Марк.

Марк схватил пуговицу и посмеиваясь над самим собой, прижал ее к губам.

Он уже лежал в ванной и, несмотря на сильный напор воды, чувствовал себя прекрасно. В руке сильный медведь сжимал маленькую заветную пуговицу и думал, о той, которая терпеливо ждет в темнице его самого, надеется на избавление от синего дракона, жаждет яркого света пера жар-птицы, терпеливо ждет его помощи и настоящей любви.

И перо жар-птицы и синий дракон и принцесса — все были тут же рядом, в ванной комнате. А пуговица вдруг растаяла в мокрой руке, словно сахарная.

«Что я наделал? Как так вышло? Что же это? Прости меня, прости, друг! — Алексей сидел за столом своего кабинета, подперев голову руками. — Я не знал, не знал. Егор! Я даже ничего не заметил. Так. Все. Без слез. Без слеееез».

Алексей замолчал, потом успокоился или задумался о чем-то важном. Он взглянул на полку с книгами и документами. За папкой с бумагами была не очень удачно спрятана шкатулка для пуговиц в виде бочонка. Небольшая на вид, но довольно тяжелая. Алексей достал ее и взвыл:

— Как ты туда залез? Когда? Дурацкая детская игрушка. Я тебя на трогал!

Алексей пробормотал хриплым голосом, покачивая головой: «Маленький Егорка в петельке удавился…, маленький Егорка… удавился» и сильно ударил бочкой об стол. Потом еще раз и еще, и еще, и еще.

В кабинет постучали: — Алексей Павлович, у вас все хорошо?

— К чертям! К чертям «все хорошо»! Как у меня может быть все хорошо? Сегодня похороны моему друга!

— Извините, — промяукал кто-то за дверью и нечленораздельно замычал, пытаясь объясниться.

— Иди, работай уже.

Алексей бросил шкатулку в дверь. Послышались тихие шаги. Шкатулка не открылась, не сломалась. Тонкие досочки, маленькие гвоздики — она была прочнее, чем казалась.

— В петельке удавился, — снова повторил Алексей.

В дверь постучали более настойчиво, чем первый раз:

— Алексей Павлович, к вам пришли модели! Они уже два часа ждут, грозятся уйти.

— Пусть заходят. Ничего без меня сделать не можете!

В кабинет директора магазина «Кnoрf» осторожно зашли два молодых парня и три девушки. Высокие, стройные. Один из юношей, откашлялся и сказал:

— Здравствуйте, мы из агентства «Milk». В общем-то все готово, все одеты, как вы говорили. Можете оценить и сделать какие-то замечания. Все тридцать пять человек уже на улице. Ну, и нас пятеро. Сорок, как заказывали.

— Хорошо! Пора начинать. Катафалк то приехал?

— Мы отвечаем только за моделей. Извините, — ответил парень с бакенбардами. — Вроде какая-то машина стояла.

— Идиоты! Не могут отличить катафалк от обычной машины, — Алексей сказал это тихо, себе под нос, но молодые люди услышали его и, переглянувшись, молча пожали плечами. У каждого второго, точнее у первого, третьего и пятой брови поднялись вверх, а губы поджались, затем лица быстро приняли обычное состояние.

Молодые люди стояли у двери и неловко переминались с ноги на ногу. Они привыкли быть в центре внимания, позировать под вспышками фотоаппаратов и пристальные взгляды зрителей и критиков, но на похоронах каждый из них был первый раз в жизни, тем более на таких. Стоять необычно привлекательными от природы, разодетыми в яркие, стильные, возбуждающие и цепляющие взгляд любого наряды, во всей красе перед жалким сегодня, несчастным, скорбящим и убитым горем директором знаменитого магазина было нелегко. Черный свитер Алексея противостоял светлым нарядам молодых людей, оттеняя их и разделяя кабинет на два лагеря, на два коржа одного торта — белый ванильный и темный шоколадный. Запахло свежим молоком, какао и печеньем и чуть позже — творогом. С изюмом.

Парень, который говорил первым, задел ногой шкатулку и сразу нагнулся, чтобы поднять диковинную вещицу. Алексей не позволил дотрагиваться до нее и закричал: «Пусть валяется!» так, что все пятеро вздрогнули, а четвертый даже начал икать. Шкатулка неожиданно приоткрылась, но не успел кто-либо взглянуть на нее, как крышка захлопнулась, прищемив красный кусочек ткани, который поспешно втянулся обратно.