Марина Андросова - Продавец пуговиц

«Я увижу ее и узнаю сразу, — думал Марк. — У меня все получится. И пусть сейчас я и не могу преодолеть свои страхи, пусть я слаб. Но я знаю, все у меня получится. Я не отступлю. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца — я буду плавать в море, я буду мыться в полной ванне. Если выживу, — Марк хмыкнул, — будет у меня нормальная семья!»

Марк достал из кармана пуговицу, взглянул на нее и снова убрал: «Говорят, люди не взрослеют. Говорят, что все остаются такими же мальчиками и девочками, что меняются только внешне. Не правда это. Все, кто так считает, просто глупцы. Мальчик во мне давно умер. Только иногда, крайне редко, воскресает и словно уносит меня в то далекое, пожалуй, время. Я иду, как взрослый человек. Я сижу, как взрослый. Даже лежу, когда отдыхаю, как взрослый. И сравнение „как“ говорит не о моем отдаленном сходстве с какими-то несуществующими взрослыми, оно прямо указывает, что я, увы, не ребенок. Дети все делают по-другому. Если лечь на кровать как обычно это делаешь, а потом представить, что ты еще малыш, и отец еще не бросил маму, и мама еще добрая и заботливая, и сестренка не родилась пока и не купалась в этой злосчастной ванной…. Будешь лежать уже совсем не так. Тело расслабится, займет нормальное, удобное положение. Оно станет маленьким, не будет никому мешать, никого раздражать, никому и в голову не придет судить, насколько красиво ты разлегся, и как это смотрится со стороны».

Марк вышел на широкую улицу. Пустота переулка сменилась наплывом людей. У магазина стояла женщина, которая ругала дочку за оторванную пуговицу. Марк вздрогнул. По коже рассыпались мурашки. Мальчик хотел воскреснуть, но это было совсем не вовремя. Марк пошел быстрее, не оборачиваясь и стараясь отвлечься на поедающих хлеб голубей. «И как ты теперь будешь ходить без пуговицы? У тебя, посмотри, и тут нет! Да что же это такое! — доносилось до Марка. — Ты думаешь мне больше делать нечего, как пришивать тебе пуговицы?» Марк обходил людей, которые шли навстречу ему и невольно стал замечать, что почти у всех нет пуговиц. Психотерапевт боялся делать какие-либо выводы о том, что видел. Если бы он имел дело с пациентом, а не с самим собой, все было бы гораздо очевиднее.

Сам факт, что именно Марк слышит и видит людей, у которых оторваны все пуговицы — казался полным безумием. Вдаваться в интерпретации было лишним.

— каждый шаг отстукивал каблуком слова в голове Марка. В этот ясный, солнечный день психотерапевт словно блуждал в тумане, сам становясь потенциальным пациентом групповых сеансов.

Двое мужчин, в куртках с оторванными пуговицами и виднеющимися под ними рубашками, тоже без пуговиц, различались только вблизи. Даже на небольшом расстоянии они походили на близнецов в одинаковой одежде. Джинсы с отсутствующими пуговицами на ширинке. Куда же они идут в таком виде?

Поровнявшись с Марком, молодые люди начали громко обсуждать необходимость зайти в магазин пуговиц. Девушки, которые шли чуть левее раздраженного происходящим медведя, засмеялись и спустя минуту, перекинувшись несколькими фразами с мужчинами, пошли вместе с ними. Под ручки.

Снова люди без пуговиц. На этот раз навесные петли на детском пальто пытались найти то, за что можно было бы зацепиться, а лохматые нитки на мужском пиджаке горевали о вырванных с корнем подружках. Отец с голубоглазым сыном вели беседу о том, как на первый взгляд маленькие незначительные детали важны в жизни. Мужчина громко процитировал Ремарка: «Ты можешь превратиться в архангела, шута, преступника — и никто этого не заметит. Но если у тебя оторвалась пуговица — это сразу заметит каждый».

Мальчик кивал головой, поддакивая словам. Оба остановились вскоре поговорить с пожилой парой. Мужчина лет шестидесяти и его спутница только что вышли из булочной и удивленно разглядывали беспуговичную процессию.

Марка окликали, его останавливали третий раз, но безрезультатно. Марк упрямо шел в химчистку и будто бы не замечал никого. Как маленький лохматый мамонтенок, не страшась волн и ветра, плыл к своей маме, единственной на свете, так и Марк тяжелым шагом преодолевал расстояние, которое, казалось, увеличивалось.

Девушка, на такую трудно не обратить внимания. Блондинка с длинными волосами. Статная, высокая. Открытое декольте. Расстегнутое, скорее не застегнутое, серое пальто, приталенное и только прихваченное поясом. Туфли на высоком каблуке. В разрезе мини юбки, мелькающей под пальто, длинные ровные ножки в тонких ажурных чулках. Шла высоко подняв подбородок, словно в темечко ей вставили железный стержень, и он нанизал на себя все тело. Сегодня Марк прошел бы и мимо этой красотки. Он сжимал в руке пуговицу с жемчужиной посередине… Но вот он заметил, что на сером пальто нет пуговицы. Нет его пуговицы. Она и только она должна была быть в петельке, отстроченной белыми нитками. Девушка оценив взгляд крупного, немного неуклюжего и от этого милого мужчины, приубавила шаг и приветливо улыбнулась. Ей пришлось выждать около минуты, пока Марк собирался с мыслями, которые проносились у него в голове со скоростью хорошо заученной скороговорки, семьдесят восемь оборотов для пластинки тридцать три: «Неужели эта красота и есть моя судьба! Моя золушка! Разве ее нужно спасать от дракона? Не лучше было бы пройти мимо? Почему она так смотрит на меня? Что за странный день сегодня? Я должен уже что-то сказать! Будет, что будет! Каша в голове!»

— Эту пуговицу не вы потеряли? — Марк протянул девушке крупную ладонь. На ней беспомощно и тихо лежала ажурная пуговка с бусиной посередине.

— О, да! Похоже это моя пуговица! Как здорово, что вы нашли ее! Давайте примерим! Согласитесь — эта пуговица сюда очень подходит, — пуговица небрежно шмякнулась в кармане о губную помаду и провалилась в дырку подкладки. — А вы не могли бы прогуляться со мной до одного магазинчика. Мне было бы очень приятно пройтись с вами!

Сердце Марка стучало, как сердце подростка. Он чувствовал, что ныряет с головой в воду, но ничего не может с собой поделать:

— Да, с большим удовольствием.

Химчистка была совсем рядом. Две девушки, бросив красивый букет из листьев прямо на асфальт, зашли внутрь. Но Марк не видел их — он не думал головой, как не думал бы любой мужчина, заговоривший с известной в городе моделью Юлей Мироновой.

— эти строки отчетливо прозвучали в мыслях Марка, но не обратили на себя не малейшего внимания хозяина. Марк не любил пустых женщин, никогда не интересовался даже теми, кто внешне мог быть отнесен к категории «красивая, но дура». Женщины Марка, все женщины Марка содержали в своем рецепте приготовления изюминку или перчинку. Каждая могла похвастаться остротой ума и житейской мудростью, но ни одна не обладала столь безупречным внешним видом. Юля была стандартом красоты. Марк же поверив судьбоносной пуговице, решил, что эта девушка не только умна, но и подарена ему свыше, другими словами, что она идеальна для него, подходит ему от кончиков пальцев на ногах до макушки. Марк таял, как сахарная пуговица в его сне.