Александр Мазин - Костер для инквизитора

Крик, страшный, длинный крик огромной хищной птицы хлестнул их всех сразу. И тут же воин-одиночка врезался в строй, и первые повалились сбитыми кеглями. Остальные подались в стороны. Но недостаточно быстро. Вертящимся волчком Андрей прошелся по малому кругу, и каждый удар попал в цель…

…чья-то палка с сухим стуком ударила по голени. Андрей не почувствовал боли. Еще одна палка свистнула над головой (успел пригнуться) и угодила совсем не туда, куда целился ее хозяин…

…рыжая всклокоченная борода, раззявленный рот. Лицо возникшее и исчезнувшее. Пальцы, рванувшие рубаху,– захват, хруст, вопль. Скользкая потная кожа, запах пота… и крови. И легкость, легкость. Пружинящие колени, стремительные, хлесткие мощные удары. Лица, возникающие рядом и исчезающие, когда их касаются руки Андрея. Кулаки, локти, ладони, согнутые напряженные пальцы…

…выдох – выкрик – удар… выдох – выкрик—удар…

…земля ушла. Мир завертелся и вырвал ее из-под ног. Андрей упал на спину, тут же, пружиной, подскочил и снова упал, когда один из врагов прыгнул на него, а другой ударил палкой под колени. Прыгун тоже рухнул, получив локтем в кадык, но Ласковину это уже не помогло. Он еще отбивался, еще сумел кого-то подбить… не ощущая боли, только слыша звуки ударов и зная, что бьют его…

Потом звуки исчезли. Он смотрел в черноту над собой, ничего не слышал и не чувствовал.

Зимородинский не пришел на тренировку. Это уже случалось, и никто особенно не удивился. Запасных ключей хватало, а занятия провел один из сэмпаев. После тренировки Матвеев с Кузякиным задержались. Юра никогда не уходил сразу после окончания занятий, и его друг тоже, за компанию. Поработали в легкий контакт, повертели нунчаки. Иметь их дома Зимородинский разрешал, только начиная с зеленого пояса, а в зале – пожалуйста. Короче, позанимались еще минут сорок, пока сэмпай не выгнал. У метро Матвеев купил коробку сока и гамбургер, который разъели напополам. Все, как обычно, но Юра вдруг забеспокоился. Не понятно почему. Так бывает, когда забудешь что-то важное, а потом силишься вспомнить, что. Кузякин, не заметив перемены,– его беспокойство не глодало,– продолжал болтать в одиночестве. Федя любил поговорить, особенно когда настроение отличное. Сегодня у него наконец получился май-маваши правой, над которым он бился уже почти месяц. Левой ногой выходило как надо, а правой – не удар, а дрыг. Таракана со стола не смахнешь. А сегодня пробило. И корпус лег как надо, и прочувствовалось все. Сэмпай похвалил. И Вячеслав Михайлович похвалит. В следующий раз. Потом мысли Кузякина переключились на новую игрушку, которую на днях инсталлировал Юра. Федор тут же принялся подбивать клинья насчет зайти поиграть. Юра не отреагировал. Беспокойство его усиливалось. Что за дьявольщина!

На Фрунзенской в вагон вошли две куколки со шлангованным волосатиком в бахромчатой куртке. Федя тут же расправил плечи, сделал «умное» лицо, подмигнул обеим по очереди, левым и правым глазом. Куколки заинтересовались. Их длинный приятель – нет. В ушах волосатика попискивали «соньки», голова подергивалась. Несерьезный экземпляр.

– Юрка,– Кузякин пихнул друга,– пошли с девушками познакомимся.

Матвеев не отреагировал.

– Эй,– наконец обеспокоился Федя.– Ты чё? Ты в норме?

Юра поглядел на друга, и от сердце немного отлегло. Простой парень Федька. Но надежный. Если что, всегда прикроет. Без вопросов.

– Слушай, Кузяк, у тебя нехорошего такого предчувствия нет?

Федя прислушался к себе:

– Да нет, вроде бы. А что? – Поезд начал притормаживать.– Ладно, выходим или дальше едем?

Они двинулись к выходу. Куколки в последний раз стрельнули глазами. Не без разочарования.

– Погоди,– проговорил Матвеев, когда они вышли на поверхность.– Я хочу позвонить.

– Да,– произнес мужской голос.

– Андрей Александрович?

– Да.

– Это Юра.

– Да, Юра.

Вот тут Матвеев насторожился. А еще через мгновение понял: это не Ласковин.

«Соврать,– лихорадочно думал он.– Что соврать?»

– Андрей Александрович, вы обещали устроить меня заниматься.– (Первое, что пришло в голову.) – Вы уже узнали, да?

– Еще нет. Оставьте телефон, Юра.

Голос был чертовски похож, но если у Матвеева и оставались сомнения, то теперь они исчезли. Ласковин никогда не обращался к нему на «вы».

Юра быстренько соврал телефон, попрощался и повесил трубку. Предчувствия оправдывались.

– Федька,– мрачно сказал он.– Мы должны найти Андрея Александровича. У него дома засада.

Глаза Кузякина расширились, но он молча кивнул.

Выдавать идеи – Юрина работа. У него мозги пошустрей.

Разумнее всего встать на караул у дома, дождаться, когда Ласковин или его подруга вернутся домой, и предупредить. Легче сказать, чем сделать. Они даже не знали адреса. Только телефон. А в справочной адрес им дать отказались, поскольку ничего, кроме телефона и имени Наташи, у ребят не было.

– Давай еще раз Зимородинскому позвоним,– предложил Федя.

Позвонили. Вячеслава Михайловича не было.

– А что ты хотел? – спросила его жена. Юру она знала. Как и большинство учеников мужа, поскольку многие из них бывали у сэнсэя дома.

– Мне бы адрес Андрея Александровича Ласковина,– попросил Юра.– Надо ему кимоно завезти, а адрес потерял.

– Погоди, сейчас гляну в книжке.

Через сорок минут ребята добрались до Пестеля, зашли во двор, прикинули, куда выходят нужные окна. Света в окнах не было. Точно засада.

– Проблема,– Юра нахмурился.– А если он приедет ночью?

– Тоже проблема! – засмеялся Кузякин.– Я покараулю. Купи мне чего пожрать только.

– А родичи?

– А родичам скажу, что ночую у тебя. Они ж не против.

Ласковин очнулся и увидел над собой отливающий багровым локоть идола. Влажное и прохладное коснулось лица, прикрыв на несколько секунд глаза. Затем Андрей увидел девушку. Ту самую, что стояла на помосте, а потом плясала танец подстреленной птицы. У девушки были круглый подбородок и прямая сильная шея. А грудь совсем маленькая. Девушка улыбнулась ему и еще раз провела губкой по горящему лицу Андрея.

«Завтра всю рожу раздует»,– подумал Ласковин.

И тут сообразил, что он голый.

«Наташа!»

Андрей рванулся, но девушка без труда удержала – на сей раз Ласковина не «стреножили», а увязали, как пук соломы. Вроде той, что шуршала под овечьей шкурой, на которой Андрей.

Девушка снова коснулась лица – Ласковин попытался ее укусить, но впустую лязгнул зубами. И тут же зашипел от боли. По шее ему приложили качественно. И не только по шее.

– Ты красивый,– сказала девушка.– Не двигайся. Тебе будет хорошо.

Кому-то рядом уже было хорошо. Сопел и пыхтел под ритмичные женские «Ах!».